Память Древних
Шрифт:
Вскоре сопровождение в туннелях практически сошло на нет — то тут, то там попадалось по паре дозорных и не более.
— Подъем груженых вагонеток в основном производится с другой стороны литейной, — объяснил Дагор, хотя его никто не спрашивал. — Там тоже установлены подъемники.
Стены туннеля скрадывали его голос, будто играя в мяч эхом сказанных слов, пока какая-нибудь одна не поглощала его безвозвратно.
Жал продолжал осматриваться. Борво нет-нет тер живот, эхом от урчания которого по-прежнему швырялись друг в друга стены да потолок. Руамардцы посмеивались в пышные бороды. Довольные ухмылки почти не были заметны в скудном
Наконец, Дагор заявил, что они «почти на месте» и неожиданно свернул куда-то вправо, несмотря на то, что прямая тропа далее раскидывалась вперед, а вот в сторону уводили узкие непримечательные петли. Пройдя около двухсот шагов, отряд выбрался на обширную, но низкую площадку (Борво страдал). Здесь они нашли лагерь других гномов, более всего напоминавший экспедиционный. Одна часть была приспособлена как ночлежка, с кучей лежаков и спальников. В другой горел очаг для приготовления пищи, стояли какие-то бочки. Чуть дальше справа снова мерцали горящие пятна кузнечного меха и наковальни. Судя по всему, гном, который там что-то мастерил, уже заканчивал. Лагерем заведовал дородный, крепко сбитый гном с засученными рукавами, который тут же поздоровался с Дагором крепким рукопожатием, перебросился парой фраз, кивнув подбородком в сторону пришельцев, потом что-то гаркнул своим.
Отовсюду доносились звуки добывающих кирок, но где именно ими колотили и скребли шахтеры, сумели разглядеть только эльфы.
— Там какие-то проемы, — сообщил Жал, разглядывая тяжёлый полумрак вокруг.
Вместо Дагора или какого другого гнома эйтианцу ответил Борво:
— Какие-то, именно. Ни к чему хорошему они не ведут, — сказал он и коснулся шершавыми пальцами лица.
Борво не мог видеть сам себя, но чувствовал, как горят артерии и вены. Он касался кожи осторожно, не узнавая себя. Озадаченные и напряженные лица остальных доходчиво говорили, что его самые нежеланные предположения верны. Борво перевел глаза на Данан, поймал встречный взгляд и легкий обреченный кивок. Её черты серебрились едва-едва. Казалось бы, ничего страшного, но страшное было: смотрители не слышали ни звука, кроме гномской речи да ударов кирками. А, значит, в пределах их особенно чуткой слышимости нет ни одного исчадия, все эти твари там, дальше, в провалах шахт. И смотрители уже, а таком огромном расстоянии, чуют Пустоту в них. Что будет, когда они воспользуются подъемниками гномов и спустятся во тьму?
Сколько их будет?
— Какой у нас план? — спросил Хольфстенн, располагаясь чуть поодаль от костра. Дагор и еще пара гномов из отряда тоже были здесь.
— Плохой, — отозвался вместо них Фирин. — Если несколько патрульных отрядов не смогли освободить шахту и найти следы ваших смотрителей Пустоты, какие у нас шансы?
— Плохие, — поддакнула Данан. — Хотя, возможно, ваш король надеялся на помощь двух магов.
— У них что, своих нету? — нервно спросил Борво. Выглядел он скверно, и с каждой проведенной здесь минутой — еще хуже. Протащившись несколько шагов, Борво рухнул на землю.
— Большую часть гномского колдовства составляют артефакторы разных мастей, зачаровывающие то свитки, то оружие, то сферы, то еще что-нибудь, — безотчетно проговорил Хольфстенн.
— Так что делаем? — напомнил о происходящем Жал. На него покосились неодобрительно.
— Действуем по ситуации. Вы все поймете, когда спуститесь вниз, — сказал командующий лагерем.
— Вы отправитесь с нами? — спросила Данан. Гном кивнул: частично.
— И когда выступать?
— Передохните несколько часов и продолжим.
— Несколько часов? — уточнил Фирин. — К ночи? — Его светлые брови поползли вверх.
— Поверь, остроушек, — процедил главный в лагере, одним видом спрашивая: да что с тебя взять, белорукий? — там время дня не имеет значения.
— Располагайтесь, — поддержал Дагор прибывших. — Силы нам понадобятся, как и мужество.
Из запасенного провианта больше всего оказалось солонины, из питья — разбавленного эля. Черствый хлеб должен был по замыслу насытить силами, но грызть его оказалось непросто. Впрочем, солонина тоже шла так себе, отметила Данан, оглядываясь. Остальных она пока не брала в расчет, но Борво на её памяти впервые воротил нос от еды.
— Кажется, наш здоровяк приуныл, — заметил Стенн, подсаживаясь.
— Могу его понять, — страдальчески протянула Данан.
Хольфстенн, чуть наклонившись, заглянул Данан в лицо:
— Что-то не так?
— Да, — отозвался вместо чародейки Борво. Данан взглянула на него с сочувствием и действительно с неожиданным пониманием. Архонт свербел в голове, чуя близость смотрителей, как без конца жужжащее в голове насекомое, которое с силой бьется по стенкам черепа, надеясь вылететь, а вместо этого только тычет жалом то в висок, то в затылок. В виски — особенно больно.
— Я думаю, — мучительно пояснила Данан, — у гномов мало своих смотрителей, потому что в такой близи от исчадий в пору удавиться.
Гном потер подбородок и, покумекав, протянул Данан фляжку с элем.
— Не то, чтобы это яд, но…
— Смелость мне пригодится, — перебила чародейка, рывком отнимая питье и наскоро прикладываясь. Хольфстенн подождал, пока женщина утрет губы и протянет флягу ему в ответ.
— Предыдущее зелье было вкуснее, — заметила Данан.
— Да, и мне так показалось. — Гном не стал спорить, и тоже сделал пару глотков. Закупорил кожаный мешок, медля. Потом спросил:
— Думаешь, он поймет?
Данан обернулась на гнома с безмолвным вопросом.
— Дей, — подсказал Стенн.
Данан глубоко вздохнула. Поймет ли Дей, как понял Стенн, почему он гарантировано должен выжить? Жал и Эдорта, Данан не сомневалась, уже сообразили, к чему все идет. Жал — понял бы и сам по себе, но не так давно Данан выдала ему напрямую. Эдорте наверняка хотя бы намекнул на происходящее Ллейд, тот точно в курсе. Да и его комментарий в письме насчет Доры — «говоря откровенно, она вообще не мечница», — наводил на любопытные соображения. Например, что из-за осведомленности и участия в их общем секвентском замысле, Ллейд и отправил с сестрой именно Дору, а никого другого.
Данан пока толком ничего не смыслила в Эдорте, не знала, какими талантами та обладает, но была уверена, что она справится с ролью компаньонки Диармайда лучше любого из них. С Фирином Дей сможет ничего не делать — маг наверняка прекрасно со всем разберется и сам. Со Стенном — споется до закадычной дружбы, и свалит на него всю работу. С Борво возьмется ностальгировать по временам, когда был жив Ред, с Жалом просто подерется, причем насмерть, а с ней самой станет без конца выяснять отношения, пока голос в его голове не победит, повелев завалить Данан на кровать или пол…