Память Древних
Шрифт:
— Не следы, — улыбнулся эльф, и Данан почудилось, что его заточенный эйтианский клык сверкнул, как алмазная грань. Жал сделал движение глазами по полукругу вверх. Лицо Данан мимолетно просветлело пониманием. Огни.
Чародейка приглушила и без того тускловатые шарики.
— Еще, — попросил Жал. — Нам хватит и твоего света.
Данан нахмурилась, но уступила.
— Надеюсь, — сказала, когда погас последний, — ты знаешь, что де…
Чародейка осеклась сама, почувствовав у губ горячее мужское дыхание. Для Данан вокруг было чертовски темно, и она лишь ощутила касание шершавых пальцев эльфа к своим. Жал
И зачем сейчас говорить?
Вечный, разговоры так часто вообще лишены всякого смысла!
Данан прогнулась в спине. Отпустив посох, она обняла эльфа за шею обеими руками, приглашая в ласку, доступную им сейчас.
У него был жаркий рот, теплые руки, настойчивый нрав и, где-то на краю сознания Данан помнила — острый ум. Жал ласкал ей плечи, шею, голову, в которой на время стали тише голоса запертых где-то гномов и нечисти. Но в которой вдруг засвербел обычный внутренний голос робкой девчонки: а мог бы он, Жал, целовать её так же уверенно и тепло не потому, что это поможет ей удержаться на плаву, а просто так?
Мог бы позволить себе с ней заснуть?
Данан прильнула сильнее, вкладываясь в поцелуй с большей страстью, чем ждала от себя. Правда порыва не хватило надолго.
Жал задержался напоследок на несколько секунд, не двигаясь. Потом отстранился — ровно настолько, чтобы их лица не расплывались друг у друга, и чтобы облачка горячего пара еще долетали отголосками до влажных уст.
Губы Жала мимолетно дрогнули в успокаивающем движении. Одна его рука держала шею Данан со спины, другая — касалась груди. Чародейка улыбнулась в ответ — и обмерла от ужаса и… стыда? Его ладонь! Он ведь чувствует, как ускорилось её сердце, как изменилось дыхание!
В отличие от его собственного.
Для него это — просто работа? «Ты хоть знаешь, что эйтианским гадюкам доводилось делать в борделях?» — спросила память чародейки голосом Жала. «Убивать, полагаю», — ответил собственный внутренний голос. Убивать…
Сколько сотен он перебил — или, может, тысяч? — после таких вот несложных манипуляций? Сколько из них так же нуждалось в нем, так же привязывалось к нему, не понимая, что он пуст? Что ему ничто не важно, никто не дорог, никто не нужен?
Наблюдая, Жал все больше расплывался в благосклонной усмешке. Сглотнув, он ласково погладил Данан щеку, не сильно заботясь о чистоте рук.
— Мало, кто из всех них — и женщин, и мужчин — в такой ситуации понимал происходящее, как ты. Я просто слишком давно живу, что чувствовать так остро, — он опустил взгляд на женскую грудь и качнул в эту сторону подбородком, имея в виду сердцебиение. — Если тебя это поддержит, ни один из тех, в чьих постелях я побывал, не бы рыцарем-чародеем, — улыбнулся эльф.
Данан усмехнулась:
— Клинок, изувечивший мне полжизни в Цитадели, спас меня от эйтианской гадюки, — она качнула головой. — Надо же.
— До тех пор, пока ты держишь его, ты совсем не такой маг, как все остальные, что ходят по земле Аэриды.
Он оправдывает свое милосердие… симпатией? Так выходит?
Данан прикрыла глаза, пытаясь продлить момент успокоения. Интересно, а чем он оправдывает то, что до сих пор ни разу не сцепился с Фирином, хотя тот — не рыцарь-чародей?
— Если мы выживем, научишь меня обращаться с ним получше? — шепнула она. Жал едва заметно повел головой. Возможно, это выражало степень его изумления.
— Я ужасный наставник, — повинился Жал заранее.
— А я ученица, — улыбнулась женщина. Она придвинулась ближе, посмотрела на губы мужчины, потом подняла взгляд к глазам, словно спрашивая разрешения. Жал смекнул и замер, выражая готовность к её идеям.
Данан неспешно облизнулась. Выдохнула. Мягко коснулась верхней из губ Жала. Потом словно подлезла под нее, протиснулась, как лезут под руку за лаской кошки, если их почесать. Эльф улыбнулся, словно поощряя, и подчинился без промедлений, слегка приоткрыл рот, позволяя Данан скользнуть внутрь. Жал отозвался с готовностью, призывая Данан быть еще более смелой. Чародейка коснулась его шеи, щек, легко царапая, провела позади ушей, погружаясь в поцелуй все сильнее. И наконец — остановилась тоже. Задержалась на эльфийских губах на миг и отстранилась, заглянув в синие глаза. Они казались чуть светлее и ярче из-за отблесков её собственных черт.
— Ты хоть что-нибудь чувствуешь? — спросила прямо.
Жал хотел хмыкнуть, но сумел сдержаться:
— Много всего.
На этот раз усмехнулась сама Данан:
— Что-то кроме того, как поднимается твой член.
Такая себе шутка, да и не то, чтобы вообще шутка, прикинул эльф, отводя взгляд. Вздохнул и опять посмотрел на Данан:
— Да.
Чародейка кивнула не сразу, но больше ничего не спросила. Отодвинулась и поднялась на ноги.
— Удовольствие, — шепнул Жал, точно зная, что Данан услышит, и встал следом. Данан застыла, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не вытаращиться на эльфа. Тот скрыл смешок за дрожанием губ и, проходя мимо, шлепнул Данан по заднице.
Чародейка закусила губу — чтобы ненароком не вскрикнуть, не пискнуть или не разругаться.
— Ну, хвала Вечному, на этот раз ты воздержалась от публичных прелюбодеяний, — отчитал Хольфстенн Данан голосом опытного проповедника, стоило чародейке с Жалом вернуться к остальным.
Данан свесила голову набок и слегка качнула, подыгрывая:
— Это когда это я предавалась?..
— Напомнить? — поддержал настроение Жал.
Дагор хмыкнул.
— Яйца у вас, ребята, — неопределенно-уважительно протянул он.
Стенн зычно гаркнул, Жал беззвучно оскалился, Данан с предельно серьезным видом внушительно кивнула:
— Особенно у меня.
Все тихонько засмеялись и расселись плечом к плечу. Только привалившись к стене, запечатавшей проход, Данан поняла, насколько устала. И, судя по вздохам облегчения Хольфстенна и сдержанному кряхтенью Дагора, не она одна.
Основная часть отряда подошла вскоре, ведомая Кордом и Фирином. Данан тут же, опираясь на завал, вскарабкалась на ноги: Борво выглядел плохо.