Память Древних
Шрифт:
Поперек собственных соображений Данан, следуя чутью смотрителя, выпалила:
— Справа!
В самом деле, через мгновение справа кинулась отвратительного вида нечисть, но цели не достигла, шмякнувшись о тонкое свечение защитного барьера Фирина. Монстр сполз на землю, вскочил на ноги, голодно оглядел купол и заревел во всю глотку. Можно было не сомневаться: на этот вой сейчас соберутся все окрестные твари. Данан швырнула Усыпление молниеносно — так, что до конца узор заклятия сформировался уже прямиком на исчадии.
— Долго
— Достанешь меч, нам кранты, — предостерег Стенн, чуя, к чему клонит чародейка. — Жал, тебя тоже касается!
Кроме Данан и Борво, никто не знал, что там за «меч» у Жала, но прозвучало грозно, и на всякий случай несколько гномов уставились на убийцу: «Не делай глупостей, парень!».
— Ты знаешь, что у нас нет выбора! — Данан нашла глазами Стенна. — Они не горят, как раньше!
— Горят, — шепнул Фирин, по лицу которого катились капли пота. Еще бы — монстр за куполом, конечно, закончил орать и свалился мертвым кулем, однако в барьер один за другим, как брошенная груда камней, колотилась прорва других. — Тут маги… Ты ведь тоже их чувствуешь, Жал? Надо убить чародеев…
— Да мы даже выйти из купола не в силах! — огрызнулся Корд.
— Попробуй молнии, — шепнул Стенн. — Ты ведь можешь наколдовать молнии? — спросил гном с неприкрытой надеждой. Данан обернулась с возмущением:
— Я чародейка из Дома Кошмара, а не Владык! Что еще я должна уметь?!
— ЧТО УГОДНО, ЕСЛИ ЭТО ДАСТ НАМ ШАНС! — рявкнул Стенн.
Буря в самом деле никогда не была её сильной стороной, но Кошмар явно был. И, раз на Увядание она так и не решилась, оставался только Сон.
— Держи барьер, эльф, — сказала чародейка, наблюдая, сколь огромным сплетается заклятие Усыпления. — Держи так, чтобы я не проломила его.
Размер узора поражал — в длину он был аккурат с Борво. Но мерцал не так, как в былые времена.
«Он мог бы быть и поярче, — задорно напомнил голос в голове. Данан постаралась проигнорировать. Голос не сдавался. — Ты ведь знаешь, как усилить любое заклятие, да, темный чародей?»
— Закрой рот, — шепнула Данан вслух.
«Как грубо!» — недовольно осудил голос, и Данан истерически усмехнулась: древнее всемогущее зло, что же, болтается в её голове, чтобы вести светские беседы о манерах?!
«Ты уже делала так. Дважды» — Данан, к счастью, не видела архонтской физиономии, но могла поклясться, что он улыбался, растягивая это «Дважды».
— Откуда… откуда ты знаешь? — Вот теперь было не до усмешек! Неужели её голова или даже вся жизнь для архонта — просто очередной раскрытый фолиант?! Сколько всего он может через неё видеть?!
Паника сковала Данан с ног до головы. Ледяной хваткой передавила горло, не давая вздохнуть.
— Данан, заклятие! — криком напомнил Стенн, наблюдая, как в барьере Фирина появляются первые трещины.
— Что происходит?! — гаркнул Дагор, дергая Хольфстенна на себя.
«Мне надоело объяснять тебе одно и то же раз за разом!» — прорычал на Данан голос Темного. Так неистово и громко, что чародейку повело вправо. Чувство было, словно ей проломили череп молотом — изнутри. Он был грозен и зол. Узор Усыпления дрогнул. Одна из линий, не закончив путь, начала развеиваться в воздухе, будто опадая магической крошкой.
Борво тут же смекнул, в чем дело. Как смог быстро, он протиснулся сквозь гномов и поймал Данан за плечо:
— Данан, не слушай его!
«Сделай так, чтобы чары пылали! Разве возле тебя нет рабов, чья жизнь только и нужна, чтобы быть источником наших сил?!».
— Наших… сил?
— О ЧЕМ ЭТО ОНА?! — заорал Дагор в панике, обращая оружие на чародейку.
— Это архонт, — услужливо объяснил Жал. Эльфа гномы проигнорировали.
«Наших! Прими это!»
Хольфстенн уже трижды был готов вырубить Данан ударом по сопатке или просто в челюсть, но пока сдерживался. Он очевидно метался между необходимостью дать ей завершить заклятие и страхом, что чародейка применит его не к тем.
Данан подняла глаза перед собой, наконец-то разглядев Борво. Сморщилась, оглянулась на гномов. Жалкие коротышки, отринувшие призыв Смотрителей в угоду политических распрей! Их бы в самом деле стоило пустить в расход, — зло замечталась чародейка. Вот только…
— Что бы он ни сказал тебе, — сказал Жал, — ты сильнее его.
Данан хотела бы хмыкнуть — она, сильнее архонта? Ха! Но было не до того.
Данан перевела на эльфа взгляд, и Жал не узнал чародейку. Все, что было доступно ей, Данан вложила в единственную печать Сна, проталкивая её наружу сквозь барьер Фирина. Тот от натуги собственных чар едва не задохнулся.
На одно мгновение Аэрида замерла. Замерла, пока путники таращились на блестящий гранями узор.
Хлопок от срабатывания печати был оглушительным. Защитный купол пополз от удара магической волны швами, трескаясь, как разбившаяся стеклянная посудина. Фирин сжал кулаки, удерживая остатки щита, чтобы Усыплением не свалило их всех.
Твари по другую сторону купола затихли, свалившись на землю. Едва это произошло, Фирин опустил руки и тоже упал.
— Доходяга… Недотрога! — тут же поправился Стенн, кидаясь к колдуну. — Живой? — Гном помог товарищу подняться.
Ответил Фирин на удивление бодро:
— Надо передохнуть немного, и будет порядок.
— Я думал, нам конец! — заорал один из гномов.
— Хочешь их разбудить?! — шикнул на них Фирин. — Дурень! Прирежьте их, пока они спят, — велел он, потом глянул на Хольфстенна. — Мне надо пару минут. Это, конечно, далеко не та Поющая Погибель, которую я помню. Но приложило все равно знатно.
— Так тебя опустить? — уточнил Стенн, уже помогая эльфу снова сесть на пол. Фирин завалился на посох в привычной манере и вздохнул.