Память Древних
Шрифт:
— Сферы телепортации! Только это поможет вам, если исчадия или Темный архонт…
Данан непроизвольно глянула в сторону, откуда доносился крик — народу там тоже немало.
Вот же ублюдки! Данан не сказала вслух, но по лицу негодование чародейки читалось легко. Наживаются на трагедии, на страхах, на опасности, не понимая, что сами от неё никогда не спасутся! Обещают сферы, сферы! Которые днем с огнем не сыщешь! И знают ведь, где обещать: всем известно, что амнирит добывают именно гномы! Зло объяло чародейку одномоментно. Данан безотчетно сделала шаг в сторону проклятого шарлатана, который втюхивал
Чародейка шагнула ещё. Фирин, проследив женский взгляд и движение, хотел предостеречь ввязываться в подобные разбирательства, но Жал опередил. Поравнявшись с женщиной, он мягко положил ладонь поверх плеча. Открыл рот, чтобы сказать: «Не стоит», однако Данан остановилась сама. Замерла, справляясь с бешенством (Жал определил это по тому, как высоко поднимались женские плечи и расходилась вширь спина). Накрыла ладонью мужскую руку и молча оглянулась. В хвойно-зеленых глазах Жал увидел понимание: сейчас она ничего не сделает, да и времени откровенно нет. Любое промедление может в конечном счете оказаться роковым. Потому что… потому что, кто знает, какое из государств в атаке Темного Архонта станет следующим?
— Идем, — мрачно позвал Дей сквозь зубы. Смотреть на всякие «нежности» между Данан и Жалом было невыносимо и приводило смотрителя в ярость. Сдерживался он с большим трудом. Одно дело, когда Данан предпочла ему Редгара, говорил себе Дей. Реду она была обязана спасением, он был старше, сильнее, мудрее, чем Дей. Он, в конце концов, был командором! Может статься, для Данан это имело вес. Одним словом, привязанность чародейки к Тысяче Битв Диармайд мог аргументировать с вопиющей ловкостью, большей от того, что и сам он был обязан наставнику тем, что выжил в правление короля Драммонда.
А этот… этот…
Дей не мог придумать ни одного слова, которое не стыдно было бы сказать в приличном обществе, чтобы хоть как-то обозвать Жала. Ему порой до зарезу хотелось придумывать прозвища, как Стенн, только одно обиднее другого. Самым добродушным было «Жал-Чужое-Урвал», а самым честным — «Жал-Проклятый-Кусок-Дерьма». Однако любой из двух вариантов непременно спровоцировал бы скандал с Данан, чего Диармайд старался избегать. Он не винил её раньше (просто командор был лучше, чем он), не винил и теперь (просто все дело в одном ублюдке с длинными руками, который, наверное, запугал чародейку). И совершенно точно, наконец, понял, о чем без конца ему говорили прежде Борво и Стенн: если он хотел быть с Данан, стоило просто добиться этого, а не цапаться с ней по каждому поводу.
Вот если бы еще она сама не давала поводов, принимая одно за другим решения, которые попросту оскорбляли память Реда то никчемностью, то абсурдностью. Вроде желания вернуться в Даэрдин.
Чтобы ненароком не сказать ничего лишнего в последнее время их странствия Диармайд стал большим молчуном, чем прежде выглядел Борво. Последний, кстати, напротив немного приободрился от постоянного присутствия Эдорты и ухитрялся почти не делать и не говорить глупостей, которые особенно свойственны влюбленным мужчинам.
Со стороны ворот все слышнее доносился гвалт разборок. Очевидно кого-то из вновь прибывших в Руамард не пускали внутрь. Данан задумалась: что, интересно, может быть нужно странникам, чтобы пуститься путешествовать к гномам? Оружие? Драгоценные камни? Амнирит? Гномы и сами это вывозят ради торговли, обменивая на ткани, травы и некоторые виды провизии. Ради минералов и камней нет смысла забираться в Руамард. А в чем есть?
Возможно, если бы не требования экономики и необходимость выживания, гномский король закрыл бы ворота на время. Учитывая ситуацию в Аэриде, спрятаться казалось, может, не самым лучшим и благородным решением, но наверняка самым привлекательным.
По мере приближения к воротам, путники пришли к мысли, что в Руамард в самом деле ломятся торгаши. Большинство шарлатанов, пытавшихся втюхать прохожим якобы магические штуковины, держались поодаль, не рискуя нарываться на стражу Руамарда. А вот те, кто вроде как имел официальное разрешение на торговлю, ломились с наглыми рожами, и охрана на воротах растряхивала до последней нитки.
Данан сообразила не сразу.
— Они… они что… готовятся к осаде? Или вроде того?
Вперед всех отозвалась Эдорта:
— Именно. Чтобы, если ворота все-таки придется закрыть, никто потом не обирал горожан за контрабанду вдесятеро.
— Мне уже нравится их король, — с легким прищуром пробормотал Хольфстенн, но отчего-то не слишком уверено.
— Главное, чтобы причина была только в этом, — словно поддерживая гнома, добавил Жал. На вопросительные взгляды остальных, прокомментировал кратко: — Стража настроена всерьез, но при этом не разгоняет этот балаган. Видно, не до того.
В самом деле, главные ворота Руамарда защищали дотошно. Имея постоянную угрозу из подземелий, гномам очевидно не хотелось пропустить внутрь незнамо каких врагов или шпионов еще и с поверхности.
Почти достигнув входа, Данан на миг подняла вверх голову, рассматривая узор из непонятных ей начертаний и рун.
— Высоченные, — заметил Борво, поравнявшись с чародейкой. — Сколько здесь?
— Гномов шесть, — со знанием дела ответил Стенн.
Жал окинул коротышку с ног до головы взглядом без всякого выражения, потом еще раз пробежал глазами по воротам снизу-вверх и изрек:
— Скорее, семь.
Гном заухмылялся, прицениваясь к звучанию:
— Ворота в семь Хольфстеннов высотой… Отличная мера длины, не находишь?
— Что означают символы? — спросила Данан прежде, чем Жал ответил гному что-нибудь. Но и ей вместо Хольфстенна отозвался эльф-колдун:
— Это изречения из древних текстов. Молитвы предкам, если я правильно помню.
— Молитвы, почитание, хвала, все вместе. — Хольфстенн присоединился к обсуждению. Он искоса глянул на Фирина и только, было, хотел сказать, что этот эльф нравится ему все больше и больше, как вдруг осекся. Теперь ведь есть еще и Жал, который тоже вполне ничего. Мешкая, Хольфстенн заозирался, переводя взгляд с одного остроухого на другого. Странно, конечно, что они с двумя эльфами лезут к гномам. Благо это не темные эльфы, и, дай Создатель, Данан соображает, что творит. К тому же, всегда есть шанс все спереть на Пагубу: под сенью Темного архонта даже демонское отродье может внезапно стать другом.