Память Древних
Шрифт:
Диармайд менялся в лице со стремительностью волн, гонимых южным ветром в шторм. Он ждал совсем не такой реакции! Что смешного он сказал, а?! Да как она смеет?!
— Я совсем не стою твоей любви, Дей, — сказала женщина, взяв себя в руки. — Ни капельки её. — Данан коснулась заросшей мужской щеки. Диармайд тут же накрыл женскую ладонь своей.
— Кто сказал?!
На этот раз Данан отвела глаза, и горько усмехнулась. Её ответ Дея удивил.
— Разве вчера, когда мы ушли с Жалом, Борво не рассказал вам о том, что случилось в подземельях?
Рассказал,
— Это не имеет значения! — Дей прижался к чародейке почти вплотную.
«Рассказал, значит», — поняла Данан. Тем проще ей будет дальше.
— Ты был Стражем Вечного, а я — маг, ты Смотритель Пустоты, а я практически одержима Темным архонтом…
«Ты станешь королем, а что делать мне?»
Данан замолчала, но Дей не унимался.
— Это все, — почти по слогам оттарабанил он, — не имеет значения! Вместе мы сможем…
Данан выдернула руки:
— Нет никакого «мы», Диармайд. Во всяком случае, пока Темный архонт жив.
— Дан…
— У меня одежда вымокла, — отрезала женщина. — Надо переодеться, — сказала и поспешно выскочила из залы.
— Тебе ведь не во что, — прошептал Диармайд, понимая бессмысленность замечания. Он неотрывно смотрел чародейке вслед и не мог понять, чего хочет сильнее: разрыдаться, как девчонка, или тоже заржать. В голос так, на весь зал.
Не в одежде дело. И одному Вечному понятно, в чем именно. Сущее пекло — разбираться с женщинами! Что? Что еще ей нужно?! Он отбросил все вопросы и требования, все причины — он сказал ей о чувствах! Разве не этого ждут все бабы? О! Будь проклят женский род…
— С дороги! — прошипел из-за спины Жал и, проносясь мимо, толкнул Диармайда плечом.
Дей инстинктивно сделал шаг следом — убить паскуду! — потом замер. Он сведет с ним счеты, ей-богу! Эйтианец может быть сколько угодно полезным, умелым, даже внезапно честным, но быть с Данан он — не может.
«Верно, — прошептал голос Редгара Тысячи Битв в голове смотрителя. — Он не может и не должен быть с ней. Вот если бы ты нашел способ убрать его, я был бы отмщен»
«Я ему не соперник» — скрепя сердце признал Дей.
«Разве? Разве я воспитывал труса, Дей? Ты сможешь. Просто подгадай момент»
Подгадать… момент? Дей тряхнул головой: бред какой-то! Редгар учил его вести бой честно — против всех, кроме исчадий. Хотя… когда Ред сам был наемником и убийцей, и его, Диармайда, прятал и защищал, он не действовал честно и в открытую, он вел двойную игру. Значит, слова Редгара это одно, а пример — совсем другое, так?
Нет, не так! У Редгара никогда слова с делом не расходились! Или все-таки?
О-о-о! Дей схватился за голову — проклятье! Неужели Данан все время терпит в голове вот это, а?
Диармайд подпрыгнул на четверть локтя от удара по спине. Обернулся: что за наглый карлик посмел?!
— Пошли-ка, парень! — весело, но твердо сказал Стенн. В его лице читалось неотвратимое, как судьба, намерение напиться. Диармайд позволил себя увести. Он не мог понять, чем он не хорош для чародейки, но в остальном понимал Данан отлично: когда кругом такая неразбериха, в пору окончательно растеряться.
Быть может, его признание и впрямь было нужно не ей, а ему? Просто чтобы укорениться хоть в чем-то? Выхватить свой закуток ясности?
Ответа Дей не нашел. А если и подбирался к нему — за ночь всё залило хмелем.
Данан закрыла дверь комнаты, в которой провела предыдущую ночь, и та грохнула, сотрясая стены. На ватных ногах дошла до бадьи — пустой. Взялась руками за борта. Если бы она могла поднять бадью, как ведро, и опрокинуть Дею на голову — она бы это сделала. Очень хотелось, во всяком случае. Надо же такое сморозить! И надо же так угадать момент! Он что, совсем из ума выжил — говорить о любви сейчас?! О Вечный, даже не будь ситуация такой, какая есть, Данан бы не знала, что ответить Диармайду, а уж теперь, когда на кону — Темный архонт, несущий Пагубу…
Хотя, люби она в ответ, она бы, наверное, нашла правильные слова в любой момент, да? И в сложившейся ситуации они были бы еще более правильными. В дверь позади они бы тогда вошли вдвоем и, пожалуй, оба были бы увереннее, отчаяннее, сильнее.
Но вошел только Жал. Что-то в груди Данан ёкнуло, дернулось, словно сердце свернулось внутрь. А потом расслабилось — и чародейка почувствовала, как её заполнило облако горячего пара. Он заволок все сомнения и пустоты, и был тем гуще, чем дольше она смотрела на эльфа.
— Жал, — протянула женщина с неопределимой интонацией. Эйтианец сделал шаг навстречу чародейке. — Жал, — сказала она тверже. Вот, что было правильным.
На этот раз эльф не сказал ни слова. Он был яростен, как ни разу прежде, не давал Данан сделать лишнего движения, потянуться к нему, перевернуться, как хочется. Он брал, и каждым своим жестом доказывал, что берет свое. Пристроившись сзади, на пике он вздернул Данан на себя, выдирая из женской груди крик — а за ним и стон. А когда, обессилев, повалился на женщину, простонал сам. Оставаясь внутри, эльф тяжело дышал в мокрую от пота шею, время от времени лениво убирая прилипшие к женской коже и мешавшие ему волосы. Данан под ним дрожала, оглушенная ощущениями, доселе незнакомыми. Она кусала губы и первый раз в жизни, будучи в сознании, оказалась неспособна думать совсем.
Когда эльф отстранился и перевалился на спину, Данан, расслабляясь, до дна выдохнула. Распласталась и медленно, через силу, перевалилась тоже.
— Если у вас что-то серьезное, скажи мне сейчас, Данан. Я отступлю. Но если нет…
Жал не стал продолжать — только повернул голову, чтобы взглянуть на Данан. Чародейка ответила без слов: разве ты не помнишь наш уговор? — говорил изумрудный взгляд.
— Тогда больше не позволяй ему целовать себя. — Не просьба — условие.
Данан не прятала лица. Выдержав суровое требование эльфийских глаз, кивнула, мазнув щекой по простыне: