Память гарпии
Шрифт:
– Ты точно не с нами? – спросил он в последний раз.
– Лети.
Алтай кивнул, тревожно вглядываясь в дым.
– Запомни вот что, – сказал он напоследок, щупая посохом воздушный поток. – Береги свою память. Больше у тебя ничего нет.
Орфин проследил за зигзагом его полета и медленно обернулся к церкви. Сильный порыв ветра вдруг сдернул завесу тумана, и Приют Искателей предстал во всём великолепии. Он напоминал гигантскую белую печь, сверкающую изразцами, и с квадратной трубой посередине. Если присмотреться, плитка оказывалась прямоугольными окнами,
Поборов замешательство, Орфин направился к собору. На входе, как сфинксы, стояли две беломраморные статуи – юноша и девушка с безупречными лицами. Их тяжелые золотые одеяния свисали до пола, а в руках сверкали высокие тонкие копья. Даже без крыльев они походили на ангелов.
Внезапно обе фигуры повернули головы к Орфину, и его словно током ударило от неожиданности.
– Добро пожаловать в Приют Искателей Покоя, – сказали они в унисон чудесными музыкальными голосами. Под их каменными руками огромные створки ворот распахнулись легко, как картонные.
Глава 4. Морфей
Приют поразил Орфина своим убранством. Последние дни мир вокруг был неизменно серым и обветшалым, словно слепленным из пыли. Здесь же всё сверкало чистотой и золотом – немыслимо помпезное, но завораживающее. Широкие витые колонны, просторный свод купола, безупречно гладкие стены. Подобно средневековым церквям, что высятся над грязными лачугами и потрясают светом витражей – этот собор так же манил к себе и подавлял великолепием.
Сейчас в нём шла служба, главный зал полнился прихожанами в белых одеждах. Орфин и не надеялся встретить тут так много призраков. Он даже вздохнул с облегчением. «Алтай не обманул: если где и искать Риту, то здесь».
Из глубины зала, с возвышения, напоминавшего скорее сцену, чем амвон, лилась мягкая музыка.
Туда в сопровождении двух призраков-статуй поднялся высокий юноша и развернулся к залу. Четверо служителей в плотных льняных туниках воздели руки, и пурга тугими потоками устремилась следом. Повинуясь движениям их пальцев, она начала кружить вокруг головы юноши, уплотняясь, формируя невесомые нити, сплетаясь в облачный венок. Синхронный взмах – и он, засверкав золотом, обратился ровным металлическим обручем, который лег на волосы, напоминая и корону, и нимб. Орфин потрясенно наблюдал за этим действом.
Позади юноши встал некто в широком черно-золотом балахоне и раскинул руки. Сверху, заглушая музыку, раздался гулкий теплый голос.
– Сегодня, дети мои, еще одна достойная душа отыщет светлый удел. Да отринешь ты отголоски Бытого и примешь покой, о смиренный Искатель.
Орфин поднял взгляд в поисках говорившего. По периметру зала шел внутренний балкон с балюстрадой – на нём, прямо над сценой, возвышалась гора красной ткани. Лишь приглядевшись, Орфин понял, что это и есть священник. Казалось, такой человек должен весить полтонны.
– Настала пора завершить твою
Юноша и фигура за ним медленно поднимали руки, а музыка становилась всё громче и напряженней. Орфин подался вперед, завороженный. В глубине сцены он заметил массивные песочные часы, по которым струилась мерцающая жидкость. Как только последние капли света перетекли в нижний сосуд, сцена озарилась.
– Пусть страдания твои канут, – провозгласил священник, – ибо время, отведенное им, не вечно.
Часы повернулись, и брызги окропили коленопреклоненного. В тот же миг юноша вдруг вспыхнул и обратился сонмом невесомых искр, которые устремились в небо сквозь круглое окно в вершине купола. По зрителям пронесся вздох восхищения, да и Орфин не сдержал изумленного возгласа. Человек в черно-золотом балахоне плавно взмахнул руками, и все запели – нестройно, но воодушевленно. Они восхваляли покой и прощались с тем, кто благополучно их покинул.
Дыхание участилось, мысли путались, и Орфин не мог понять, что видел только что. Неужели смерть может быть настолько прекрасной?
Пение паствы сменилось искусным хоралом из боковых ниш. Священник в красном воззвал:
– Ступайте вперед, о печальные души. Теперь время каждому из вас на шаг приблизиться к покою.
Призраки медленно потянулись к помосту. Орфин оказался зажат внутри толпы, которая, шаркая ногами, зачаровано продвигалась вперед. С одинаковыми неподвижными улыбками все смотрели на сцену и мерно покачивались. На вопросы Орфина никто не реагировал. От их безразличия по спине побежали мурашки.
Он был достаточно высоким, чтоб разглядеть, что происходит возле сцены. Это напоминало причастие. Люди по одному подходили к служителю в черном, который поил их чем-то и пальцем касался лбов.
Орфин напомнил себе о цели, с которой сюда пришел. Теперь, когда мистерия кончилась, он наконец мог сосредоточиться на поисках Риты. В этом зале собралось несколько сотен молчаливых душ, но он не мог охватить всех взглядом. Нужна была точка обзора получше. Балкон, идущий сверху кольцом, как театральная ложа, отлично подходил.
Орфин протолкался сквозь людское море к винтовой лестнице, скрытой среди вензелей. Вход на нее был закрыт узкой кованой дверцей, запертой на щеколду. Просунув пальцы между золотыми кружевами и отодвинув ее, он скользнул наверх. На втором этаже оказалось сумрачно, и хор звучал глуше. Но не успел он пройти и десятка шагов, как…
– Твое место внизу, – прозвучал бесстрастный, почти бесполый голос.
Орфин вздрогнул от неожиданности. Говорил юноша с кукольным фарфоровым лицом. Золотая мантия и пика при нём. Страж, каких хватало по всему Приюту. Они, как статуи, дежурили на каждом повороте, у каждой двери – безупречные хранители покоя.
– Я… – начал оправдываться Орфин, – просто хотел взглянуть вниз с балкона. Я ищу знакомую. Для этого мне нужно увидеть всех, кто в зале, понимаете? Это займет пять минут.
– Спускайся. Ты должен заплатить десятину на причастии.