Память и мышление
Шрифт:
Иными словами, в ряде случаев мы имеем то, что когда-то Гамильтон, затем Рибо, а в наши дни Холлингуорс называли реинтеграцией (рединтеграцией) и что соответствует первому закону восполнения комплекса у Зельца: «Ein gegebenes als einheitlich Ganzes wirkendes Komplexstuck hat die Tendenz, die Reproduktion des ganzen Komplexes herbeizufuhren» («Данный, действующий как единое целое кусок комплекса имеет тенденцию вызывать репродукцию целого комплекса»). Образы — часто не отдельные образы, а ситуации, и когда реинтегрируется ситуация, то в дальнейшем, при вышеуказанных условиях, может трансформироваться уже аксессуарная часть ситуации, а основная первоначальная — совершенно потемнеть,
Окончательный вывод из всего вышесказанного таков: основной процесс течения образов — ряд трансформаций исходного образа, но иногда (далеко не так часто, как обычно думают) трансформация осложняется реинтеграцией, которая дает возможность в известных случаях начаться ряду трансформаций нового образа, образа-аксессуара.
Вот простой пример трансформации, сопровождаемой реинтеграцией: раздражитель — слово «перчатка», образы — белая, маленькая, длинная перчатка, но она, как на руке, с кнопками, кнопка звонка, подъезд, большая красная дверь, налево кнопка звонка.
В начале этого параграфа мы установили два типа — оптический и моторный. Но даже на нашем небольшом числе испытуемых удалось легко заметить, что оптический тип в свою очередь подразделяется на два типа. Один из них можно назвать трансформационным. Ярким представителем этого типа является испытуемая N. N. У этого типа, как мы видели, один образ обычно трансформируется в другой, который, таким образом, возникает из него. Процессы трансформации и мультипликации на первом плане у этого типа. Второй тип лучше всего назвать реинтегрирующим, так как у него на первом плане выступают процессы реинтеграции, а не трансформации. Чтобы яснее было, в чем дело, приведу 2-3 примера из опытов с испытуемым, являвшимся наиболее ярким представителем этого типа (раздражитель — вложенный в руку предмет).
Монета .—Монета. Дельцы с портфелем, биржа, нищие сидят на тротуарах. Все.
Спичечная коробка. — Спичечная фабрика, рабочие, фабричная контора. Все.
Две особенности мы видим у реинтегрирующего типа:
1) обычно он видит целую сцену, а не отдельные предметы;
2) столь же обычно сцена не трансформируется дальше, но держится устойчиво некоторое время, частично пополняясь, а затем обрывается.
Может быть, правильнее было бы говорить и здесь не так о типах, как о тенденциях: у одних испытуемых больше выступает тенденция к трансформации образов, у других — к реинтеграции. Но даже самый яркий наш реинтегрирующий испытуемый в ряде опытов давал ряд трансформирующихся образов, совершенно как и трансформирующий тип, у представителей которого в свою очередь имели место явления реинтеграции. У меня получалось впечатление, что испытуемые трансформирующего типа «отдавались» течению своих образов, которые были типично зрительными, тогда как испытуемые реинтегрирующего типа до известной степени «вызывали» свои образы, в которых иногда, кроме зрительных элементов, были и иные.
Учение о типах, и до сегодняшнего дня еще не потерявшее своей популярности, приводит нередко к неправильным представлениям: «тип» понимается метафизически как нечто застывшее, раз навсегда определенное, и как не имеющее ничего общего с другими типами, отделенное от них непроходимой бездной. На самом же деле так, как только что было сказано, трансформация и реинтеграция образов имеют место у каждого, но у одного в большей степени выступает одно, а у другого — другое, причем — и это еще важнее — даже у одного и того же субъекта в одних случаях преобладает трансформация, а в других — реинтеграция. Есть опасность, что, за увлечением типологией, притом метафизически понимаемой, рискует остаться в тени тот факт, что здесь, собственно говоря, дело в двух различных, хотя очень родственных функциях — памяти и воображении.
6. Репродукция и фантазирование.
В истории психологии вопрос об отношении между памятью и воображением решался весьма по-различному, начиная с крайнего сближения, почти отождествления их (например, у Плотина) и кончая чуть ли не полным разрывом между ними (например, у Уотсона). В этом разногласии большую роль играло неодинаковое понимание памяти и воображения различными исследователями.
Под памятью можно понимать память-привычку, память чувств, образную память и память-рассказ. В свою очередь воображение можно понимать как вообще оперирование образами, как продукцию новых образов, как комбинаторную способность и как творчество. Необходимо всегда уточнять, о какой памяти и каком воображении идет речь.
Данная глава посвящена образам, и если под воображением понимать вообще оперирование образами, то вся эта глава может быть озаглавлена как глава о воображении.
Образная память является лишь одним из видов воображения, точнее, одним из моментов в развитии его.
В сущности, из вышеразобранных двух явлений — трансформации и реинтеграции — под понятие памяти подходит только реинтеграция. Реинтеграция может быть подведена под воспоминание как восстановительный процесс. Как ни парадоксально, можно сказать, в известном смысле, что в трансформации нет работы памяти, так как в этом случае образ персеверирует, правда, не как нечто мертвое, застывшее, но изменяясь. Тем не менее, в этом неметафизическом смысле он все же персеверирует, и потому нет нужды его восстанавливать. Восстановление имеет место только при реинтеграции.
Но именно с реинтеграции и начинается дело, так как и при трансформации исходный образ обязан своим происхождением реинтеграции, восстановлению. Воспоминание образов, картин есть полное или частичное, ясное или неясное восстановление этих образов. Воспоминание образов, в сущности говоря, всегда ситуационное, всегда, даже если оно частичное, в этой части пусть неясное, целостное.
Если так, то можно сказать, что в процессе течения образов дело начинается с реинтеграции — воспоминания. Именно воспоминание — первый момент работы воображения, понимаемого широко как оперирование образами. Образ реального впечатления, отражение объективной действительности, пусть неполное и смутное,— вот с восстановления чего начинается работа этого воображения.
Этот момент еще настолько прост, настолько, если можно так выразиться, элементарен в физиологическом отношении, что от психологии почти ускользает соответствующий процесс. Все испытуемые при расспросе их в таких случаях говорят: «просто вспомнил», «не могу сказать, как», «вспомнил — и все», «постарался и вспомнил» и т. п. Психологу, пожалуй, остается лишь назвать этот процесс сравнительно непосредственным с психологической точки зрения: он происходит, если можно так выразиться, чисто физиологически, без заметного участия психологических процессов.
Но это — только момент. Происходящая дальше трансформация, совершающееся дальнейшее изменение репродуцированного образа — уже ярко психологический процесс. Этот процесс и есть то, что обычно в жизни называют воображением, для точности прибавим, зрительным воображением. Что это действительно так, видно из того, что, когда я читал описание опытов с N. N. ряду лиц, незнакомых со специальной психологической терминологией, и спрашивал затем, что, по их мнению, делала N. N., они все отвечали мне: «Фантазировала». Следуя обычному словоупотреблению, назовем и мы этот процесс фантазированием.