Память пепла
Шрифт:
— Мам… что я должен сделать?
Герцогиня быстро отвернулась, подошла к шкатулке, достала несколько мешочков. В одном лежала земля, другие наполнили комнату ароматом сушеных трав.
Где бы ни останавливалась герцогиня, ее покои немедленно превращались в царство отваров, шкатулок, свечей и благовоний. Императорский дворец не был исключением. Более того, он принял чужую магию, сгорая от любопытства и нетерпения! Рэм чувствовал это, считывая мраморную отделку стен. В камине стоял треножник с медной чашей. Пальцы Дарины порхали над ней, перебирая травы.
Комната
Ему казалось, он наблюдает то, что происходит, со стороны. Вот мама вскинула руки, ее Анук-чи ринулся в открытый, вихрем вьющийся портал, а сама герцогиня что-то кричит, но он не слышит. Феликс, Ричард, Ирвин…Все что-то кричат, а он не слышит. Хорошо, что идет снег. Почему во дворце пошел снег не понятно, но он холодный. И это хорошо…
— Геральд открыл портал. Не знаю, как, но у него получилось. Я понимала, что удерживать портал мальчик не сможет. Видела, что он падает. Отправила Анук-чи за вами, и ушла искать Лукьяненко, — герцогиня Реймская говорила тихим, чуть хриплым от перенапряжения голосом, не сводя глаз с бледного сына, над которым склонился личный целитель императора.
— Хватит, Дарина! Не казни себя. Ничего не случилось. Ты все верно просчитала — только маг земли, в чьих жилах течет кровь чкори, и мог с этим справиться. Что было потом?
— Я нашла их в Пустоте. Попыталась вытащить, но…если бы не …
— Надо будет, когда Рэм оправится, попробовать вытащить Милфорда — перебил Ричард.
— Ни за что! Геральд чуть не погиб! — отрезала герцогиня.
— Не преувеличивай, внучка. Мальчик твой сильный! Очень сильный…
— Кто вы? — Ричард смотрел на незнакомку.
Феликс и Ирвин заверили, что с герцогом Рэмом все будет в порядке, и принц Тигверд обратил наконец внимание на остальных. Пожилая женщина, что появилась во дворце вместе с господином Лукьяненко, который до сих пор был без сознания, выглядела странно, но вела себя вполне активно. Даже…жизнерадостно. Черные глаза блестели на смуглом лице. Женщина была полной, сгорбленной, в выцветшей пижаме и клетчатом пледе с бахромой, накинутом на плечи. В одном Ричард не сомневался — перед ним чкори. Остальное…
— Я его троюродная сестра, — женщина кивнула в сторону Лукьяненко. — Он меня в психушку сдал, бедный. А теперь вот, думаю, сам туда собрался!
Тихий смех незнакомки наполнил дворец, камин вспыхнул чуть ярче.
Женщина стала рыться в складках пледа, и наконец, неизвестно откуда извлекла курительную трубку.
— Не возражаете, а? Я ж смотрю, дворец тут у вас, — черные глаза пытались вобрать в себя каждую мелочь окружающей обстановки, чтобы не забыть. Как будто узника выпустили, наконец, на свет.
Женщина, не дождавшись никакого ответа от застывшего с открытым ртом Тигверда, подошла к камину, наклонилась, разожгла трубку и затянулась. С наслаждением, сощурившись от удовольствия.
— Ты что, сынок? Язык проглотил, а? Дворец у вас тут, говорю! Может, на балкон меня проводишь?
— Не беспокойтесь, — Ричард слегка поклонился, принюхиваясь к сладкому дыму.
Когда он был еще совсем ребенком, к ним приходил пожилой чкори, который тоже курил трубку. И хотя Ричард никогда не видел, чтобы женщины в империи курили, он почему-то чувствовал к этой странной старухе и доверие, и симпатию.
— Скажите…Что произошло с вашей точки зрения? — Ричард придвинул кресло к камину, и предложил гостье сесть.
Женщина уселась, затянулась трубкой и заговорила:
— Скользящие — сильный клан. Самый сильный. Кланы лошади и змеи появились позже. Можно сказать, скользящие — прародители. Нас мало. И мы…Мы исчезаем. А потомки исчезающих кланов очень уязвимы. Попадают во всякие неприятности.
— Моя мама, когда была жива, думала, что Скользящие — красивая легенда, — прошептал Ричард.
— Правильно твоя мама думала. Мудрая видать была чкори, храни ее Пустота! Мы легенда и есть. Наша сила может возродить целый мир! А может так забросить, что и не выберешься, ха-ха-ха… А хорошо пришлось нам попотеть с тобой, да дочка? — женщина развернулась в сторону герцогини, но та склонилась над Лукьяненко, который, казалось, начинал приходить в себя.
— Где… я…?
— Очнулся, старый дурень? — чкори выпустила в сторону Лукьяненко стайку синеватых колечек.
— Пейте, — герцогиня Реймская поднесла к губам мужчины кубок.
Дымящийся отвар пах горечью, глаза женщины напротив вливали силы, сверкали янтарными искорками, топили лед в сердце, кружили седеющую голову, как в детстве, на деревянной карусели в парке…
«Да…Засучи рукава, Станислав Адамович…Подкину я тебе вскоре работенку!» — подумал полковник и вновь провалился в мягкую, спасительную тьму.
— Так как вы все же выбрались? — настаивал Ричард.
— Так говорю же! Попотеть пришлось нам с дочкой. Обратно портал тяжело было открывать, но Дорога для Скользящего — как кровь, что течет в жилах. Я позвала — она откликнулась. Если бы брат принял себя — легче бы было. А он… Старый дурень! А дочка молодец! Сильная девочка… Ты вот что, дочка…И ты тоже, сынок. Вы оставьте-ка меня с ним, — и чкори, кутаясь поплотнее в плед, встала с кресла.
— Но…он так и не пришел в себя, — герцогиня подняла испуганные глаза на женщину.
— А ты не переживай, дочка…Придет!
…
Синий сладкий дым. Зара…Зара…
— Зара…Прости меня…
— Не открывай глаз, Миро. Скоро станет легче. Сейчас, сейчас…
— Тая…Тая пропала…
— Племянницу я найду и вытащу, как тебя…даже и не знаю, как назвать-то…
— Прости.
— Да простила я тебя, простила, дурня старого. А ты мне вот что скажи. Почему ты все же принял магию? Испугался, что останешься между мирами навсегда?