Память пепла
Шрифт:
А потом скрипач попросил у правителя Империи милости. Последней. Старый Зорго стоял на коленях перед Императором и плакал. Он не стыдился своих слез, ведь только что, слушая, как он играет, плакал и Император. Мастер просил отпустить его. Открыть портал в любой из существующих миров, ибо в этом он дышать уже не сможет. Никогда…
Конечно, в его музыке была магия, но порталы выстраивать музыкант не умел. Можно было бы купить амулет, денег хватало и на самый дорогой, император Тигверд более чем щедр. Но Зорго хотел уйти так, чтобы невозможно было вернуться.
Император
И вот он здесь. В сумеречном городе с большой рекой, дворцами, каналами, людьми, которым, хвала стихиям, пришлась по душе его скрипка. А уж как к лицу этому миру оказалась его музыка…!
На монеты, что кидали прохожие в потрепанный футляр, он покупал еду. После работы любовался белыми ночами печального города, и горе отступало. Пусть лишь на время, но все же.
Музыкант уже стал сливаться с толпой, забывать, кто он и откуда, когда в один из будничных вечеров принявший его город решил показать обратную сторону… Темную сторону. Гнилую, отвратительную.
Зло есть везде.
Места в подземных переходах, где играли музыканты, были негласно поделены. Тут тепло вечерами и не намочит дождь. Много людей. Выгодно.
Скрипача поначалу никто не трогал. Решили посмотреть, что из этого выйдет. Старик играл так, что у прохожих наворачивались слезы. Он имел успех, а значит, неплохо зарабатывал. Надо бы поделиться с теми, кто позволяет работать на их территории!
Зорго прижимал к себе инструмент, стараясь не обращать внимания на боль. Главное — спасти скрипку, иначе он останется без средств к существованию. И только он так подумал — все стихло. Но лишь на мгновение. Обидчиков раскидало по переходу, и никто из них больше не появлялся с тех пор.
Цум, конечно, догадался, что его спаситель — имперец. Стихийник. Аристократ. Но в душу с расспросами он к Эдварду не лез. Между ними было что-то общее. Они оба, Цум это чувствовал, скрывались в этом мире от боли. Сначала выступали по очереди — Зорго играл свои мелодии, а Эдвард пел под гитару. Инструмент все время приходилось настраивать! Делали его в этом мире — никакой магии… Стихии! Как на этом можно играть?
У имперца был приятный, с хрипотцой голос. Песни, как подозревал скрипач, тот писал сам. Потом Цум стал подыгрывать романсам. Получалось весьма и весьма недурственно. Совместное творчество имело успех у благодарной публики! Их стали приглашать в небольшие ресторанчики, дуэт даже приобрел некоторую известность в определенных кругах под именем «Зорго Цум и мистер Эдвард».
Но в переходе играли все равно. Это при том, что в деньгах имперец явно не нуждался. Они жили в квартире на Сенной. Вели тихие, задушевные разговоры вечерами, работали над песнями, гуляли по набережным. Пили. Плакали. Душой. Беззвучно. Не расспрашивая при этом друг друга о личном. Идеальный союз. Счастливое время! Но однажды все это закончилось…
— Милорд?.. — Зорго Цум пошаркал встречать Милфорда.
И замер на пороге, изумившись. Таким он имперца видеть не привык. Спина у его соратника по скитаниям волшебным образом распрямилась. Во взгляде появилось что-то…. Это снова был блистательный аристократ, на которого в империи скромный учитель музыки и взгляд бы поднять не осмелился.
— Господин Цум, я должен уйти, — голос звучал решительно.
— Я понимаю, — склонил голову музыкант.
— Надеюсь, я понял, как помочь ей.
— Кому? Той…девушке?
— Да.
— Это хорошо, милорд.
— Квартира остается в вашем распоряжении. Деньги в секретере. Там же амулет, с помощью которого вы сможете связаться с Ричардом Тигвердом. Обращайтесь. Это человек, которому я безгранично доверяю. Ре не откажет в помощи. Да, и на нашем месте вы можете играть спокойно. Вас не тронут. Но амулет носите с собой. Если что — вызывайте имперцев.
— Благодарю вас.
— Вроде бы все, — Милфорд огляделся. В глазах имперца мелькнуло удивление, словно он не мог понять, что делал в этой небольшой квартире неподалеку от Сенной площади. В чужом городе чужого мира…
— Храни вас стихии, милорд.
— Я понял, где Тая. Мне надо уснуть. Я, скорее, перенесусь туда во сне.
Зорго Цум кивнул. И пошел в свою комнату, пробормотав еле слышно: «Удачи тебе, сынок!»
Вдруг в дверь позвонили.
— Что еще? — Милфорд с большой долей раздражения распахнул дверь.
— Кто ты такой? — рявкнул на него мужчина со странно-знакомыми зелеными глазами.
— С кем имею честь?
— Почему, как только моя дочь встретилась с тобой, ее похитили? И что имперцы делали рядом с местом преступления?
— Я их вызвал.
— Ты тоже имперец?
Милфорд кивнул.
— Ненавижу! Из-за вас погибла моя жена! И мне давал слово ваш император, что девочку мою оставят в покое! Никакой магии. Никаких переходов между мирами. И что в итоге?!
— Погодите… То есть… — Милфорд мучительно соображал. — Во время одного из покушений на Ричарда и его мать погибла молодая чкори. Ее приняли за Милену…
Милена была Ори, и к ней, как к наставнице, приходили чкори из разных миров. Чкори в каждом мире имеют свой образ, свою историю. Милфорд знал, что в мире Вероники их называют цыганами. Мужчина, что ворвался в его дом, тоже был чкори. Или…цыган? Смуглолицый, коренастый. Копна седых кудрявых волос. И зеленые глаза, упорно кого-то напоминающие. Ее.
— Тае было три года. Всего три!
— Вы — отец?
— Надо же, догадался! Да! Я ее отец! И вот что я тебе скажу, имперец. Вы ее не получите! Вы убили Рузи, но мою дочь вы не получите!
— Сочувствую, — склонил голову стихийник.
Зорго Цум обеспокоенно переводил взгляд с одного на второго. Странный у этих двоих получался разговор…
— Вы ведь знаете, что другие миры существуют? — быстро спросил Милфорд, напряженно вглядываясь в глаза собеседнику.
— Знаю.
— Откуда?