Память пепла
Шрифт:
— Как лгал? Когда? Я его никогда раньше не видела. Разве что во сне.
— Это ты, девочка, думала, что это — сон. На самом деле…
— Прекрати! — взорвался Эдвард.
— Что такое? Такой сильный маг, как ты, не мог не знать, что Тая — реальна. Что девочка не может понять, что с ней происходит. Сходит с ума.
— Я не мог!
— Что не мог? Подойти и сказать: вот он я?!
— Да! Зачем я ей… такой.
— Ты ведь знал — она на грани…
Это была какая-то пытка… Больно. Как же больно… За что?
Но сил крикнуть, чтобы эти двое замолчали — просто не
— Значит, другие миры, действительно, существуют? — тихо спросила она.
— Да. — Он ответил еще тише. Одними губами.
— И малина?
— Что?
— Малина. Крупнее чем у нас. Раза в два. И…слаще.
— Это лимарра. В Империи Тигвердов.
— Ты оттуда?
— Да.
— То видение, которое было… Когда я потеряла сознание… Это…
— Да, это было там. В Империи. Я умирал. Ты меня спасла. Но я не тот человек, что тебе нужен! Ты ничего обо мне не знаешь. Я не могу вторгаться в твою жизнь.
— Да кто дал тебе право решать…
Вокруг Таи белым смерчем закружил песок ее острова.
— Кто вам всем дал право?
Лица мужчин исказились. Песок был везде, колол глаза, забивался в легкие. Стало трудно дышать, но Тая всего этого не замечала! Буря не трогала хозяйку, а остров, будто измученный зверь, пил жадными глотками гнев той, что создала этот мир.
— Решать за меня? Как вы посмели решать за меня?!!! Как ты посмел?! Почему? И…за что?!
Боль. Боль сдавила горло, слезы брызнули вместе с дождем, хлынувшим стеной с почерневшего неба, песок под ногами мужчин превратился в зыбучую смерть, с сытым чавканьем засасывающую добычу.
— Я люблю тебя… Прости, — сложились губы синеглазого мага. Он смотрел ей в глаза. Спокойно. Без гнева и страха. Прощаясь.
— Эдвард? — Тая пришла в себя. Неужели она все это сотворила? Неужели она станет причиной гибели…
— Спаси их! — раздался голос Арвина в ее голове.
Мужчины уже почти скрылись под слоем песка.
— Нет! — закричала, бросилась туда, где они еще мгновение назад были живы.
— Нет-нет-нет!!!
Она разрывала песок с остервенением, с отчаянием, сдирая в кровь кожу с ладоней мелкими острыми камешками, хрипя и задыхаясь.
— Пожалуйста…Нет! Пожалуйста! — плакала, пытаясь молить черные небеса.
— Я не хочу этого…Я не хочу!
Зал. Пахнет мастикой и краской, недавно сделали ремонт на деньги спонсора — Арвина Валентайновича Эйша. Сам бизнесмен пришел к ним после занятия, принес длинный, черный бархатный футляр. Ловким движением ухоженных рук в массивных перстнях нажал на невидимый замочек — крышка открылась. На голубом шелке лежат шпаги. Старинные, боевые, инкрустированные камнями. Арвин Валентайнович встает, просит их тренера, Николая Алексеевича, помочь ему продемонстрировать.
Арвин Валентайнович фехтует не так, как их учили. Николай Алексеевич ему сильно уступает. А Эдвард — нет. Они на равных. Хотя нет…Эдвард искуснее. Легче. Тае это почему-то приятно. Хотя…ей то что?
Небо. Яркое, голубое. Терраса. Розовато-белый мрамор. Маленькая белокурая девочка в легком платьице и ямочками на щеках. Звонкий, заливистый смех:
— Папа, папа!
Женщина. Красивая. Они с девочкой чем-то похожи. Она богато одета. Дама подходит к вазе с фруктами, дает девочке и мальчику постарше какие-то плоды. Тая никогда таких не видела, но почему-то ей кажется, что это очень вкусно. На плечо женщине ложится мужская рука.
— Арвин!
Ягоды. Как малина, но крупнее. А запах! Горсть такая большая, что еле умещается в мужской ладони. Эдвард кормит ее с рук. Проводит большим пальцем по губам. Целует. Ягоды сладкие, но его поцелуй еще слаще…
Море шумит внизу. Внизу?! Почему? Они же были…Свет! Белый, яркий, слепит глаза. Снег. Розовый. Что это? Кровь с ее ладоней. Откуда тут снег? Как…холодно.
Тая очнулась. Села. Видения исчезли. Она была в горах. Память медленно возвращалась к случившемуся, но тут ветер поднял снежные хлопья, закружил, и в самом центре снежного вихря появился голубоглазый манул… Он был чуть меньше, чем должны быть манулы по ее представлению, и как будто соткан из легких снежинок. Снежный кот посмотрел на нее долгим, синим взглядом и медленно пошел прочь, не оставляя следов.
— Стой! — забыв о холоде и боли, девушка понеслась за ним.
Он шли довольно долго, спускаясь вниз, петляя сквозь небольшие пещеры, где отчетливо был слышен шум моря. Когда они вышли на место дуэли Арвина и Эдварда, солнце уже садилось. На фоне алого заката, привалившись друг к другу спиной, тяжело дыша, сидели двое мужчин.
— Знаешь, кто это? — спросил Эдвард, кивнув на снежного проводника.
— Конечно, знаю! Это манул из местных снежинок! — она плакала, вытирая слезы, не обращая внимания на то, что руки грязные и в крови. Надо было отмыть их снегом, пока они были там, на верху…
Но это не важно! Важно, чтобы он не заметил, что она плачет. Плачет от счастья, что он жив! Пусть думает, что ей все равно. Она так и стояла, шатаясь от усталости, сжимая шпагу с такой силой, что кровь капала на песок. Волны ласково бились о берег, будто успокаивая: «Все хорошшшшоооо, Все хорошшшшоооо….»
— Это твой Анук-Чи.
— Прекрасно! Мы будем изучать местную фауну, или все-таки подумаем, как отсюда выбраться? Я есть хочу! — есть, действительно, хотелось. А еще кружилась голова, все плыло перед глазами и… она потеряла сознание.
— Тая!
…
— Как ты, солнышко? — тихонько спросила Вероника у сына.
— Да нормально, мам. Не переживай.
Солнце светило в окно как-то неестественно ярко и радостно.
Феликс, стоящий рядом с братом, старательно закивал, подтверждая его слова. Слишком старательно. Ричард делал вид, что его страшно заинтересовала лепнина камина с растительным орнаментом.
Когда Вероника узнала, что с сыном все в порядке, просто на него случайно немножко напали… Зелья уже подействовали. До такой степени, что никаких эмоций не осталось. Только, пожалуй, любопытство: что нового изобрели целители империи Тигвердов? Такой реакции на успокоительные она у себя припомнить не могла.