Память совести или совесть памяти
Шрифт:
– Ну, во-первых, от вас нам необходимы личные фотографии, начиная с детских; что касается вашей записки – я думаю, что она не понадобится; далее, к намеченному вами дню приедет психолог, которому вы подробно расскажите о том своём «себе». От этого, собственно, и будет зависеть ваше возвращение назад. Ну, и как экстренный случай – придётся, если что, немного вас помять, – сообщил Консультант.
– А, теперь я вспоминаю, откуда у меня появился синяк. Когда-то я, проснувшись в детстве, помнил, что ложился без него, – вдруг заявил Лу.
Консультант же, слегка оторопев от этих слов, как-то растерянно ответил:
– Я про это ничего не знаю…
– Ладно, не переживайте. Я ведь не помню об этом. Значит, возможно, у нас есть шанс, ведь про синяк я не соврал, – ответил Лу. – Ну так что, с чего начнём?
– Давайте для начала произведём опытное перемещение, к примеру, на сутки назад, что будет нам легче сделать в плане сбора технического материала о состоянии окружающей среды, ну и с вами, я думаю, не возникнет проблем, – ответил Консультант.
– Что ж, я думаю, разумно. Ну и когда начнём? – спросил Лу.
– Сейчас мы произведём забор воздуха, затем проведём его анализ, законсервируем пробу в вакуумной упаковке, для того чтобы она не подвергалась изменениям и осталась в своей временной форме. Завтра введём пробу в компоненту эфира, а затем уже дозируем её в вас, через капли в глаза. А потом – дело за вами, – разъяснил Консультант.
– Это понятно. Но получается, чтобы мне попасть в сегодняшний день из будущего, мне надо будет сегодня слегка понырять.
– Вы всё верно предполагаете, – заверил Консультант.
– Ну, тогда занимайтесь своими делами, я не буду вам мешать, – сказал Лу на прощание Консультанту, который поняв, что разговор закончен, приподнялся и пошёл на выход из кабинета, но, остановившись у двери, спросил:
– А где вас искать, если что?
– Я буду вон в том маленьком гостевом домике, – сказал Лу, указав на родительский дом.
Глава 8
Придя сюда, в свой отчий дом Лу, по привычке потрогав стенки и другие памятные выпуклости, не спеша прошёлся по нему. Затем достал старые фотоальбомы, собираясь полистать, и его заодно отобрать фотографии для Консультанта. Сложив альбомы рядом на столик с креслом-качалкой, Лу выбрал подходящую для его настроения пластинку и включил проигрыватель так, чтобы звук музыки мог заглушить все посторонние звуки. Затем забрался в кресло, взял альбом и, при весьма шумных звуках исходящих из акустики, принялся листать фотоальбом. Сколько это продолжалось – трудно сказать, но если считать по музыкальной составляющей – то это случилось, когда он сменил первую пластинку на вторую, а ещё сменил сторону проигрывания второй, но а если рассматривать ситуацию, принимая в расчёт фотоальбомы, то можно сказать, что это произошло как раз на втором альбоме, примерно где-то на середине. Да, именно на середине просмотра второго фотоальбома Лу так укачался (да и покой сделал своё дело), что он, уронив голову, взял и уснул, погрузившись в сладкие сны. Что ему снилось нам невдомек, хотя путём лёгкого анализа можно сделать некоторые предположения. Но давайте оставим для человека хоть одну тайну – тайну его сновидений, а то ведь при нынешней, не всегда желаемой открытости человека для общества – только его сны и остались закрытыми для посторонних. То, куда ещё не может залезть любопытный глаз репортера, или его доморощенного ответвления, какого-нибудь до всего досужего «блохера». А ведь блох выгонять – ох, какое трудное дело.
«Мы имеем право на информацию, а также и на её освещение!», – без колебаний парируют любое твоё заявление эти современные средства или проводники информации. «А как же право на свою личную жизнь, её неприкосновенность?», – спросит очень личный человек. «Ха-ха! Не смешите нас! Ведь это право требуют, как правило, наиболее публичные люди, которые через свою публичность и сделали своё имя, а теперь, видишь ли, требуют права на закрытость. Нет уж, не получиться! Ну, а что касается далёких от публичности людей – то они могут спать спокойно, нам не интересно, сколько там она раз изменила своему мужу-колхознику. Вот другое дело – Лена Берёза со своим мопсом!», – заметит весьма проницательный журналист, мечтающий, чтобы в его кровать когда-нибудь пытались залезть его коллеги по цеху.
Да, их не переспоришь, и я не буду пытаться это сделать, вот только в данных проводниках (почему-то!) не используют нержавеющий металл, и они, покрываясь ржавчиной, со временем темнеют и превращаются в тлен.
Но вот вдруг, неожиданно, из вновь включившегося проигрывателя, наступившую было тишину разрезала музыка. И что же в таких случаях делают мирно дремлющие люди? Естественно, они даже очень не слегка дергаются от испуга. Но это скорее инстинкт самосохранения их дёргает, прежде чем они успевают сообразить, что же случилось. А вот сама амплитуда подёргивания человека, то она уже зависит от его индивидуальных качеств. Некоторые, особенно впечатлительные личности, могут, как говорится в народе, и до «кондрата» додёргаться, другие же, несколько толстокожие клиенты – только ухом и ведут; но это можно заметить только при внимательном изучении его уха. Что касается Лу – то он не относился ни к той, ни к этой крайней категории, а был, как и многие из нас, где-то посерединке. Что, тем не менее, его весьма вывело из себя, заставив выронить из рук альбом, и даже подскочить со своего кресла. А ведь если принимать во внимание сложность конструкции кресла-качалки, то можно предположить, что сделать ему это было не так уж и легко.
– А, проснулся, – прежде чем увидеть, Лу услышал женский голос, обладательницей которого была Светлана. На что Лу только и смог, как протяжно выдохнуть воздух.
Конец ознакомительного фрагмента.