Память воды
Шрифт:
Казалось, будто это страшное облако собралось встроиться в вереницу плывших по небу безмятежно-белых собратьев. Стать одним из них. Нет, не притвориться, а именно – стать. Преобразиться.
И, прежде, чем прозвучал следующий взрыв, он понял, что с ним будет.
Он станет облаком. Частью этого мудрого неба.
И это совсем не стра…
Грохот взрыва.
… Очнулся Влад от громких аплодисментов. Пару минут усиленно соображал: где он и что происходит?
На сцене, взявшись за руки, кланялись улыбающиеся, раскрасневшиеся артисты. Вместе
По ходу, спектакль окончился.
Влад уже привычно потряс головой. Ну и вштырило! Он ведь и впрямь почувствовал себя частью того, что происходит на сцене. Да какое там – на сцене! От сцены он далеко улетел… В замёрзшее поле, взрывы, боль… и некое ощущение прозрения, что ли…
Выходит, он каким-то непостижимым образом стал частью сложного мира, созданного авторами этого спектакля. А всё из-за взгляда хорошенькой лицедейки. Если разобраться. Не, здорово у неё получилось, ничего не скажешь! Но как можно такого достичь? Это уникальная способность какая-то или актёрский талант?
Ведь для получения столь мощного эффекта… Для того то есть, чтобы он провалился куда-то между явью и навью… Она должна быть либо гениальной актрисой… Либо… Точно – экстрасенсом!
Интересно, Вика только на него так воздействовала?..
Влад оглянулся на зрительный зал. Народ восторженно аплодировал, даже нёс цветы и кричал «браво». Но такого ошарашенного вида, какой был, должно быть, сейчас у него, ни у кого из окружающих вроде не наблюдалось.
Вике, кстати, цветов досталось больше всех. Ну что ж, заслужила. Впечатлила – по-любому. Поразила!
Влад пожалел, что не догадался купить цветов. Это сильно облегчило бы знакомство. Ну что ж, будем обходиться тем, что имеется. Парень с энтузиазмом забил в ладоши и гаркнул во всю силу лёгких: «Браво!».
Получилось доходчиво – ведь он стоял почти вплотную к сцене. Принимавшая очередной букет Вика подняла глаза и остановила взгляд на нечаянном театромане.
Взгляд показался очень внимательным, несколько изучающим даже. Парень поспешил воспользоваться моментом и изобразил нечто вроде комического воздушного поцелуя, пытаясь жестами изобразить свой восторг и закрепить интерес к себе. Но не тут-то было! Лицо юной примы тут же поскучнело, а взгляд уплыл в недосягаемую даль – словно прощально махнувшая хвостом золотая рыбка. Тебе, типа, тут ловить нечего.
Как это нечего?! Можно подумать, он припёрся сюда по собственной воле!
Актёры тем временем спустились прямо в зал и смешались с публикой, среди которой, очевидно, было много своих – то есть персонажей, так или иначе причастных к лицедейству. А эта порода людей, как известно, склонна к демонстративному поведению. Поэтому в проявлении эмоций, по мнению Влада, местные заметно пережимали. Возбуждённо гомонили, экзальтированно жестикулировали и картинно закатывали глаза. Поздравления здесь выглядели нарочито бурными, а обнимашки – несколько манерными.
Влад проследил глазами за Викой. Её прочно окружили три парня – явно коллеги по студии. Один – тонкий азиат, другой – смазливый блондинчик в стиле юного Ди Каприо, явно крашеный, третий – маленький, с клоунской подвижной физиономией.
Ну вот. Всего-то, небось, три парня в студии – и все трое вокруг неё вьются, не подступишься.
Народ тем временем, гомоня, выплёскивался в фойе, поближе к воздуху и свету. Туда же перетекла Вика со своими кавалерами.
Влад последовал за ними. Встал в углу, неподалёку и принялся наблюдать исподтишка. Ждал удобного момента, чтобы подойти – а что ещё оставалось?
Он по-прежнему чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Хотя… Разве то, что актёр изображает на сцене – это жизнь? Так, слабое её подобие. Искусственная – правда, порой искусная – проекция.
И Влад, усмехнувшись, уточнил про себя, что он оказался чужим на празднике ИСКУССТВЕННОЙ жизни. От этого несколько высокомерного определения стало почему-то легче.
Но как ни старался шпион поневоле быть незаметным, Викины кавалеры всё ж-таки начали на него коситься – чего ты типа тут отираешься? Почувствовали что-то. А она ничего, ноль внимания. Ни разу не глянула даже в его сторону.
Однако Владу чудилось в этом равнодушии что-то нарочитое. Он бы даже так определил: девушка напряжённо старалась на него не смотреть. Почему? Считает его очередным прилипалой-поклонником?
Ладно, пусть он будет прилипалой. Да кем угодно! Хоть маньяком. А с Викой поговорить обязательно надо. Хоть что-то выяснить, а то сил уже нет терпеть эту заполняющую каждую его клеточку жуткую муть.
Вдруг все, кто наполнял фойе, дружно замолчали и уставились на дверь, ведущую в зрительный зал. Влад замер от недоумения и любопытства. Да что там такого интригующего могло произойти?
Оказывается, из дверей показалась довольно живописная компания. Посреди, опираясь на трость, шёл уже виденный на сцене режиссёр. Он что-то увлечённо говорил спутникам, разворачивая шапку густых волос с эффектной ранней сединой то к одному, то к другому собеседнику.
Справа от него шествовал вальяжный толстяк в очках, солидно и благосклонно кивавший речам режиссёра. Слева пристроился молодой высоченный, под два метра, весельчак, на макушке которого красовался пижонский котелок.
А, так это же они сидели в первом ряду – узнал Влад. Важные, судя по всему, гости. Теперь вот делятся своими судьбоносными впечатлениями от увиденного.
Толстяк мимоходом остановил свой взгляд на группке юных артистов, застывших посреди фойе. Уловил их вопросительные взгляды и ободряюще кивнул. А носитель котелка озорно подмигнул ребятам и как бы по секрету показал большой палец.
Артисты тут же засияли улыбками, начали радостно и смущённо переглядываться, почтительно провожая глазами персон с нечитаемым для Влада штрих-кодом.
Они прошли мимо, оставив зацепившиеся за обострённый слух клочки фраз:
– … Здесь вы, пожалуй, слегка пережали…