Память
Шрифт:
– Это он? – шепнула Майлзу Лаиса, ожидая, пока группа гостей перед ними завершит свои изъявления удовольствия и двинется дальше. – А я думала, он будет в этом совершенно фантастическом военном мундире, в каком мы его видим на всех записях.
– А, парадный красно-синий мундир? Его он надевает только на военный парад в Середине Лета, на свой День Рождения и на Зимнепраздник. Его дед, император Эзар, действительно был генералом еще до того, как стал императором, и мундир на нем сидел, как вторая кожа, но Грегор-то чувствует, что он не военный и никогда им не был, хоть номинально он и главнокомандующий Имперских вооруженных сил. Так что он предпочитает свой мундир дома Форбарра или что-нибудь в этом роде – когда этикет позволяет.
– Понимаю, – произнесла Лаиса, в глазах которой мелькнул веселый огонек.
– Ага, вот и наш черед. – Майлз повел свою компанию вперед.
Делия была знакома с Грегором всю жизнь, поэтому, произнеся едва пару слов и поприветствовав его улыбкой, она отступила назад, предоставляя возможность новичкам.
– Да, капитан Галени, я о вас слышал, – серьезно произнес Грегор, когда Майлз представил ему офицера, урожденного комаррца. Какую-то долю секунды у Галени был такой вид, словно он не был уверен, как ему воспринимать эту тревожную новость, и Грегор мгновенно добавил: – Много хорошего.
Грегор повернулся к Лаисе и на мгновение не мог оторвать от нее взгляда. Но он тут же очнулся и, слегка склонившись к ее руке, пробормотал что-то вежливое и обнадеживающее относительно важного места Комарра в будущем Империи.
Едва покончив с формальностями, Делия отправилась на поиски Айвена и сестер среди рассыпавшихся по всему залу блестяще одетых гостей. Помещение было вовсе не так набито людьми, как в День Рождения или Зимнепраздник. Лаиса через плечо оглянулась на Грегора.
– Господи. Мне чуть не показалось, что он извинялся за то, что вы нас завоевали.
– Ну, не совсем, – ответил Майлз. – У нас не было особого выбора после того, как цетагандийцы вторглись к нам, пройдя через Комарр. Он просто выразил сожаление за некое личное беспокойство, которое этот факт может вызывать и которое, учитывая все обстоятельства, похоже, теперь, тридцать пять лет спустя, сходит на нет. Империи из многих планет – это мудреная, неустойчивая в равновесии система. Хотя цетагандийцы и управляют своей столетиями, но вряд ли я бы выбрал именно их как ролевую политическую модель.
– Он не очень похож на того сурового человека, каким его показывают ваши официальные службы новостей, верно?
– Вообще говоря, он скорее угрюм, чем суров, – вот каким он выходит на видео. Возможно, это к счастью.
Тут на их пути обнаружился тощий старик, который ковылял, опираясь на трость; супер-официальный красно-синий – хотя и неравномерно вылинявший – мундир свободно на нем болтался, а приличествующие мундиру клинки хлопали его по костлявым бедрам. Майлз схватил своих гостей за руки и торопливо сделал шаг назад, давая тому пройти.
Лаиса с любопытством его разглядывала. – А кто этот старый генерал?
– Один из самых знаменитых реликтов Форбарр-Султаны, – ответил Майлз. – Генерал Форпарадийс – последний живой Имперский Аудитор из назначенных лично императором Эзаром.
– Для аудитора он выглядит таким … военным, – засомневалась Лаиса.
– Это Имперский Аудитор, и пишется он с заглавного «А», – пояснил Майлз. – И с заглавного «И». Гм… каждое общество предстает перед вопросом: «Кто будет сторожить сторожей?». И Имперский Аудитор – способ ответить на этот вопрос по-барраярски. Аудитор – это нечто среднее между, э-э, бетанским прокурором по особым поручениям, генеральным инспектором и мелким божеством. Ему не обязательно иметь какое-то
Лаиса рассмеялась. – История все равно замечательная!
– Их должно быть девять, – вставил Галени. – Традиционное число, возможно, имеющее несколько вариантов происхождения со Старой Земли. Любимая тема для студенческих исторических работ. Хотя, по-моему, сейчас есть всего семь живых Аудиторов.
– Их назначают пожизненно? – спросила Лаиса.
– Иногда, – ответил Майлз. – А иногда просто по принципу «специально для отдельного случая». Когда мой отец был Регентом, он назначал только временно исполняющих обязанности Аудитора, хотя Грегор и утвердил некоторые из этих назначений, когда достиг совершеннолетия. Во всех вопросах, имеющих отношение к их расследованию, они по сути говорят Голосом самого императора. Вот еще одно исключительно барраярское понятие. Я сам однажды говорил Голосом моего отца-графа, в небольшом следствии по делу об убийстве в моем собственном Округе. Это был необычный опыт.
– Звучит по-настоящему интересно с социологической точки зрения, – заметила Лаиса. – Как вы думаете, а не могли бы мы зажать где-нибудь в углу генерала Форпарадийса и заставить его рассказать о прежних временах?
– Нет-нет! – в ужасе воскликнул Майлз. – Интересен сам институт. А лично Форпарадийс – самый ужасный дряхлый зануда-фор во всей Форбарр-Султане! Все, на что он способен, – монолог о том, насколько со времен Эзара все нормы и правила катятся к черту, – «и взглядом он при этом обычно показывает на меня», – перемежаемые подробным отчетом о том, какие именно у него проблемы с кишечником.
– Да, – подтвердила Делия Куделка. – И постоянно вас перебивает, чтобы сообщить, что, мол, «молодежь дурно воспитана». А молодежь – это все, кому меньше шестидесяти.
– Семидесяти, – поправил Майлз. – Он по-прежнему называет моего отца «младшим мальчиком Петра».
– И все аудиторы такие старые?
– Ну, не настолько старые. Но в случае, когда приходится прижать действующего генерала или адмирала, аудитором обычно назначают отставного военного.
Они избежали ужасающего генерала и встретились с Айвеном и Марсией Куделкой – лишь затем, чтобы их тут же разъединил мажордом, рассадивший всех за столом в богато украшенном Малом Обеденном зале. Майлз подумал, что ужин удался. Сам он проявил себя во всей красе, задавая наводящие вопросы послу Эскобара и терпеливо вынося обычный поток расспросов о своем знаменитом отце. Сидящая напротив него Лаиса вела беседу с пожилым джентльменом из свиты посла. Грегор с капитаном Галени обменялись парой изысканно вежливых реплик о барраяро-комаррских отношениях, достойных нежного слуха галактических гостей. Майлз решил, что их посадили за стол Грегора не только ради него самого.