Памяти не предав
Шрифт:
Машину резко подбросило на кочке, мне сразу стало хуже. Тошнота, головокружение навалились с новой силой, и, не сумев удержать равновесие, я завалился на Нефедова, который что-то увлеченно рассказывал. Он удивленно попытался оттолкнуть, но, быстро разобравшись в ситуации, стал сначала меня трясти, что добавило к тошноте еще и боль в поломанных ребрах:
— Товарищ майор! Товарищ майор, что с вами?
Но, добившись только стона, крикнул:
— Тормози…
Выскочив из машины, Нефедов подбежал к идущей следом полуторке, в кабине которой вольготно расположился Артемьев, считавшийся вторым человеком
— Что случилось?
— Майор сознание потерял.
Артемьев тем не менее взял автомат на изготовку, окинув взглядом окрестности, тихо шепнул в микрофон гарнитуры: «Внимание», после чего в кузове, где расположились несколько бойцов в необычной пятнистой форме, защелкали автоматы и пулеметы, снимаемые с предохранителей. Он заглянул в машину, пощупал пульс и коротко выдал:
— Блин, хреново. Эти уроды его хорошо приложили… Давай в госпиталь.
Нефедов согласно кивнул. Переговорил со своим заместителем, который должен был сопроводить остальную часть отряда в школу, быстро сел в машину, где уже на переднем сиденье по-хозяйски разместился Артемьев, и коротко бросил:
— Быстро в госпиталь…
Когда я очнулся, то сначала не понял, где нахожусь. Мягкая подушка, одеяло, чистая, выглаженная простыня и дневной свет, льющийся из большого окна. После привычных пластиковых стеклопакетов тяжелые деревянные окна, окрашенные толстым слоем белой краски, выглядели совсем необычно. Мысли снова вернулись к кровати, на которой я лежал: рука, укрытая одеялом, ощущала жесткость свежего льняного постельного белья. В бункере чистая постель была не то чтобы редкостью, но в условиях ограниченного количества воды и энергоресурсов часто стирать и гладить как-то не получалось, разве что только для поддержания гигиены, а тут натурально чистые и выглаженные простыни. Давно забытое чувство умиротворения на мгновение захватило меня, но запахи больницы, а точнее хлорки и антисептиков, сразу дали понять, где нахожусь. Повернув голову и ощутив новый приступ тошноты, с некоторым удовлетворением увидел все того же Саньку Артемьева, который сидел развалившись на стуле, положив автомат на колени, и самым наглым образом спал. Рядом на стуле были разложены моя форма и снаряжение. Тут же стоял прислоненный к стене АКС-74 с подствольником, бывший у меня в момент, когда потерял сознание. Ощутив мой взгляд, Санька открыл глаза, увидел пришедшего в себя командира, сладко зевнул и бодрым голосом выдал:
— Здорово, Командир. Как спалось?
— Да нормально. Какого… я тут лежу?
— Да тебе в машине хреново стало, сознание потерял, вот в срочном порядке и отволокли сюда. Кстати, генеральская палата, и есть даже симпатичные медсестры. Видел бы ты, как они на наши «камки» пялились.
— Хм. Как мне казалось, да и документально подтверждено, что вы, товарищ прапорщик, пялитесь исключительно законно на девушек-снайперов и только в рамках семейного законодательства.
— Ну так кто спорит. Я, может, аппетит нагуливаю, а есть-то все равно дома буду! Во как…
Но потом сразу стал серьезен и деловым тоном спросил:
— Ты вообще как, командир?
— Да не очень. Пинали эти уроды со знанием дела.
—
— Это меня не радует, надо было их выпотрошить, узнать, кто у них там такой Хозяин. Давай докладывай, что у нас тут по обстановке и где мы сейчас?
— Это госпиталь черноморцев. Отдельная палата, в соседних лежат наши ребята. Местная братва из контрразведки тут всех зашугала, и охрана размещена по всему зданию. В общем, как я понял, тут Берия всех в позу ротного пулемета поставил так, что уже никто не пикнет.
— Остальные ребята?
— В школе разместились. Я с ними периодически по рации связываюсь — там все нормально. Покормили, обогрели. Ну, в общем, жить можно.
— А Лебедев?
— Ничего не известно, вроде как ведут поиски, результаты даже если есть, нам пока не сообщают. Все ждем прилета человека Берии с особыми полномочиями, чтоб разрулить ситуацию.
— Ага, Судоплатова. Опять его отправили. Это, может, и к лучшему, а то не контакт с предками, а какой-то шпионский боевик с элементами мистики и квеста. Что-то мне уже это надоело.
Санька фыркнул.
— А как по мне, так прикольно. Это все лучше, нежели лазать по развалинам и искать нефонящие консервы и отлавливать бандюков-отморозков.
— Что прав, то прав. Кстати, а тут кормят?
— Да, Командир, ты точно на поправку идешь. Сейчас что-нибудь соображу, да и сам не против перекусить.
Он быстро исчез за дверью, не прошло и минуты, как он довольный вернулся:
— Все нормально. Сейчас организуют.
— Кстати, а сколько времени-то по местному?
— Да уже обед прошел.
Но вместо обеда появилась женщина-врач, которая с деловым видом опросила, прощупала, послушала, задала несколько вопросов о самочувствии. Все это делалось подчеркнуто нейтрально-профессионально, без всяких эмоций. Я, сидя в кровати, с интересом рассматривал этот необычный персонаж. Это была женщина, даже не женщина, а девушка лет двадцати пяти — тридцати, невысокая ростом, фигуристая, с черными волосами, спрятанными под докторскую шапочку. Несмотря на сильный запах мыла и резины, который она распространяла вокруг себя (видимо, она была хирургом), стойко ощущался аромат фиалок, что придавало особый шарм и пикантность этой девушке.
Сидящий в сторонке Санька заметил мой заинтересованный взгляд, понимающе улыбнулся и подмигнул, мол, все мы такие, любители нагуливать аппетит.
Я не выдержал, улыбнулся, чувствуя, как болят разбитые губы, и спросил:
— Товарищ военврач, а как вас зовут?
Она подняла глаза, и я почувствовал холод ее взгляда.
— Это не важно, товарищ майор.
— Ну все же?
— Военврач Воронова. Достаточно?
Тон, каким это было сказано, сразу дал понять, что дальше общаться девушка не хочет.
Провозившись со мной еще минут пять, она дала рекомендации о покое, что-то там прописала и покинула палату. Санька озабоченно выдал:
— Серьезная девушка. Видимо, у нее есть претензии к нашей «крыше»: кого-то в ее жизни задела «кровавая гебня».
— Возможно. Кстати, а когда обед-то будет?
Как бы в ответ на мое возмущение открылась дверь, и в палату вошла пожилая женщина в белом халате и косынке и внесла несколько тарелок, к которым сразу обратились взгляды двух изголодавшихся по нормальной пище пришельцев из будущего.