Памятное лето Сережки Зотова
Шрифт:
Павел Иванович с виду тоже был спокоен, но сердце его билось учащенно.
Он немного волновался. Да оно и понятно. Если несколько лет назад ему и пришлось поработать на лобогрейке, то это было скорее похоже не на трудную работу, а на интересную забаву: косили тогда рожь, она была невысокой, сухой, каждое крыло подгребало к ногам лобогрейщика небольшую охапку, и сбрасывать валушки приходилось один раз в две-три минуты. Погоняльщик лошадей был один, а лобогрейщиков два, они сменяли друг друга после каждого захода. А сейчас нужно было косить высокую, густую
...Зубья косы вгрызлись в густую траву, и она, подхваченная легкими деревянными крыльями, поплыла толстым слоем к лобогрейщику. Павел Иванович, упершись ногами в специально для этой цели прибитую деревянную планку, сдвинул вилами траву влево раз, другой, третий - травы набралось с полкопны, и он сильным рывком столкнул ее на землю. Но за этот маленький промежуток времени крылья подгребли к нему еще большую груду, трава заполнила всю площадку перед стульчиком и начала цепляться за крылья, попадая, таким образом, снова на полотно косы. Это уже было похоже на неуправку, а там недолго и до завала.
Павел Иванович заторопился и начал раз за разом сваливать траву на землю, но излишняя спешка не только не помогла, но, как всегда бывает в подобных случаях, внесла путаницу: то вилы вдруг цеплялись за крыло, то неудачным движением он подхватывал не всю груду накопившейся травы, а только незначительную часть...
А лошади, покачивая головами, отмахиваясь от наседавших слепней, шли быстрым шагом. Трава непрерывным потоком текла к лобогрейщику и уже начала его заваливать. Павел Иванович почувствовал растерянность, взглянул на Сергея и хотел крикнуть, чтобы тот чуть придержал лошадей. Тогда лобогрейка пойдет тише, приток травы уменьшится и справиться будет куда проще.
"Да что же это я раскис!
– вдруг мысленно возмутился Павел Иванович.
– Засуетился, растерялся - хоть караул кричи! Быстро идут лошади? Травой заваливает? А как же здесь будут работать девушки?"
Покрикивая на лошадей, Сергей поминутно взмахивал кнутом, посвистывал и время от времени оглядывался назад, на Павла Ивановича. Он тоже заметил, что у того неуправка и лобогрейку все больше и больше забивает травой. Решив, что лошади идут быстрее, чем надо, он, стараясь пересилить шум и рокот машины, закричал:
– Заваливает! Я придержу коней. Придержать?
– Гоняй, гоняй!
– не глядя на Сергея, крикнул Павел Иванович, сталкивая с лобогрейки добрую копну травы.
"Не торопись, не торопись. Спокойнее!"
Мускулы как бы окрепли, наполнились свежей силой. Павел Иванович уверенным рывком столкнул с машины весь травяной завал и, не отводя от крыльев лобогрейки глаз, принялся не спеша повторять вилами почти одни и те же движения. Дело начало налаживаться. Но давалось это нелегко. Мышцы рук и ног были все время в напряжении, и каждое новое движение становилось тяжелее предыдущего. Подводила раненая нога. При упоре на нее во время сбрасывания травы появлялась боль.
А солнце палило по-прежнему. Если Павел Иванович, будучи весь поглощен своей работой,
На середине второго круга Сергей обернулся к Павлу Ивановичу и сказал:
– Может, остановимся и айрану выпьем?
Павлу Ивановичу тоже хотелось передохнуть, сделать перерыв хотя бы на одну-две минуты, чтобы расправить руки и дать отдых больной ноге. Но он понимал, что это уступка слабости, за ней может последовать вторая, еще, еще...
– Нет, не нужно! Среди загона останавливаться не будем! До конца не так уж далеко. Доедем, там и остановимся. Кстати и машину смажем. Давай гоняй!
"Эх, в воду бы сейчас, - подумал Сергей, - в Самарку! Нырнуть бы разок-другой. А Павел Иванович терпит. Он ведь тоже не в холодке лежит. Небось и его солнце насквозь пропекает. Но он даже виду не подает. Крепкий человек!"
Косили до сумерек. Незадолго до конца работы к ним пришла Аня Селина, бригадный учетчик, и сделала замер скошенной делянки.
– Сколько?
– спросил Павел Иванович.
– Для начала неплохо, - ответила она, - без малого два гектара. Потихоньку до нормы доберетесь.
– А какая норма?
– На лобогрейку полагается пять гектаров в день.
Едва Павел Иванович появился на стане, как его тут же окружили молодые косари - ученики и ученицы.
Перекинувшись с ребятами несколькими фразами, Павел Иванович сказал, что пойдет умываться, и пригласил с собой Сергея. Пока они подошли к бочке с водой, ребята уже принесли мыло, зубную щетку и полотенце. Витя Петров зачерпнул в ковш воды и приготовился поливать. Поблагодарив, Павел Иванович взялся за полотенце и тут только заметил, что никто не собирается полить на руки Сергею.
– Подожди, Зотов, минутку, я быстренько вытрусь и полью тебе.
В то же мгновение несколько рук ухватилось за ковш.
Неподалеку от бочки в сумерках июньского вечера смутно виднелась копна сена. Павел Иванович направился к ней. За ним гурьбой ребята. Копну развернули, уселись кто где смог.
– Ну, так что же у вас нового?
Едва успел Павел Иванович задать вопрос, как со своего места вскочил Володя Селедцов и, горячо размахивая руками, торопливо, почти захлебываясь, заговорил:
– Ой, Павел Иванович, у нас столько новостей, просто тьма! Пырьев перепелку выкосил. Она прямо как молния, правда, Ваня? А Колька Копытов гадюку поймал. И в баклажку загнал. Чудак такой. Ему все говорят...
Но оратору так и не удалось рассказать, что же именно все говорят Копытову...
– Подожди, подожди, - прервал его Павел Иванович.
– Пырьев и Копытов, я думаю, и сами сумеют рассказать о своих приключениях. Ты лучше о себе, что у тебя нового.
– А у меня, Павел Иванович, никаких приключений. Работаю, и всё. Дела идут нормально.