Памятное. Испытание временем. Книга 2

Громыко Андрей Андреевич

Высказывания президента можно выразить так:

– Чуть ли не все помыслы Советского Союза заняты тем, чтобы добиться уничтожения капиталистического строя в США и других странах Запада. А потому Соединенные Штаты должны вооружаться, чтобы в один прекрасный день не оказаться поставленными перед выбором – либо сдаться, либо умереть.

Подобные рассуждения, разумеется, я самым решительным образом отклонил:

– Они не имеют ничего общего с фактами, с реальной жизнью. Суть нашей политической философии, – сказал я Рейгану, – заключается в том, что в силу объективного хода исторического развития одна общественная формация неизбежно сменяется

другой. В данном конкретном случае мы исходим из того, что капиталистическая формация будет заменена социалистической. Мы верим в это, как люди верят в то, что завтра утром взойдет солнце. Но это должно произойти в силу объективного исторического развития, а не в результате того, что кто-то поставил такую цель в политике. Волюнтаризм нам чужд. Поэтому никто не имеет права приписывать нам планы, якобы направленные на подрыв силой социально-экономического строя в США или в любой другой стране. Таких планов в помыслах наших нет и никогда не имелось.

В высказываниях президента проводилась мысль:

– Усилия СССР в военной области представляют собой опасность для Запада, для США.

Объективные факты, однако, решительно опровергают подобные рассуждения.

– Кто после Второй мировой войны, когда умолкли пушки, стал создавать по всему миру военные базы? – спросил я.

И тут же ответил:

– Соединенные Штаты Америки. Наши попытки добиться ликвидации военных баз на иностранных территориях, пойти по пути разоружения не увенчались успехом, так как США воздвигали на этом пути непроходимую стену и блокировали любые предложения о сокращении вооружений.

Пришлось мне также подчеркнуть следующее:

– У США и их западных союзников определяющей в политике стала линия на дальнейшее накапливание вооружений.

Дорогу в гонке вооружений, по которой пошли западные державы, надо бы уставить дорожными столбами с надписью: «Давай, давай больше оружия!» Это точно отражало бы линию США и НАТО на производство все большего количества ядерных вооружений.

Предстояло изложить нашу позицию по всем основным вопросам, и я продолжал:

– За всем этим стоит, по-видимому, план длительного взвинчивания гонки вооружений. Расчет, возможно, делается на то, что СССР истощит свои материальные ресурсы и в конечном счете вынужден будет сдаться. США же заберутся на командную вышку в мире.

Этого, господин президент, – заявил я, – никогда не будет. Конечно, продолжение гонки вооружений заставит использовать наши значительные ресурсы – материальные и интеллектуальные. Но мы выдержим. Мы выдержали войну – жестокую, небывалую. Наш народ тогда проявил и стальную волю, и свое умение распоряжаться ресурсами страны. Мы победили, несмотря на колоссальные жертвы. Поэтому планы добиться военного доминирования, чтобы диктовать свою волю Советскому Союзу, нереальны. Надо отбросить такие планы.

Наконец, я как бы подвел итог сказанному:

– Сейчас государства располагают огромными запасами оружия. Образно говоря, мы с вами сидим на горе ядерного оружия, сидим и в то же время подбрасываем под себя все новые и новые вооружения. Гора ядерного оружия все время растет. Спрашивается, что же дальше? До каких пределов она должна расти?

Выслушав все это, Рейган продолжал защищать курс своей администрации в области вооружений. Президент даже сделал заранее заготовленный «ход»: в момент, когда речь зашла о соотношении военных сил, он потянулся к ящику тумбочки, стоявшей у его кресла, выдвинул его и достал нарисованные на отдельных листках бумаги какие-то диаграммы, призванные доказать, будто развитие вооружений идет в СССР более быстрыми темпами, чем в США. Но Рейган почти не пользовался ими в беседе. Правда, по окончании встречи американцы передали их нам «для сведения».

Обмен мнениями, изложение позиций во внешней политике проходили по форме в общем корректно, но каждая из сторон осталась при своих взглядах. Сближения этих позиций ввиду негативного подхода американской стороны к развитию отношений между СССР и США, к прекращению гонки вооружений и разоружению не произошло.

Казалось бы, слышишь прекрасные слова о стремлении к диалогу, к переговорам и думаешь: «А вдруг… вот-вот наступит потепление в советско-американских отношениях». Но в том-то и дело, что слова оставались словами, а за ними не ощущалось желания изменить подход США к решению кардинальных проблем.

Хочу остановиться на одном из центральных вопросов, обсуждавшихся и с Рейганом, и с Шульцем, – проблеме признания принципа равенства и одинаковой безопасности. И тот и другой утверждали, что этот принцип для США приемлем.

Наша реакция на это:

– Если американская администрация признает этот принцип, то и практическую политику следовало бы строить из необходимости его соблюдения.

Заявления американской стороны были пересыпаны выспренними словами в пользу контактов, встреч, диалога. Но в них не хватало содержания, не хватало даже намека на корректировку политического курса в положительном направлении.

И все же, судя по всему, американский президент в какой-то мере понял, что попытки давления на Советский Союз – это негодная амуниция.

Так я и заявил хозяину Белого дома и его министрам:

– Подобная негодная амуниция не способна принести славу американской внешней политике, скорее наоборот.

В дальнейшем в беседе с Шульцем мне пришлось напомнить Государственному секретарю:

– В позиции США налицо противоречия между заявлениями о верности союзническим соглашениям, заключенным в свое время державами антигитлеровской коалиции, и тем, как американская сторона оценивает нынешнее положение.

Шульц всячески старался создать впечатление, что изменений в позиции США не произошло. Он утверждал:

– США верны союзническим обязательствам, в том числе и по вопросу о границах в Европе.

На это я сказал:

– Нас удовлетворяет сделанное заявление о верности США принятым на себя обязательствам, в том числе по вопросу европейских границ. Но где же практическая политика в этом духе? Советский Союз привержен соблюдению союзнических соглашений и будет следовать им впредь. Мы ожидаем, что и американская сторона делами подкрепит свои слова.

«Ваш муж за мир или за войну?»

Рейган, как и его окружение, проявлял в ходе встречи предупредительность. Нотки холодности не звучали, хотя, по существу, ощущалась внутренняя натянутость, раздвоенность чувств, особенно у президента. Ведь, с одной стороны, за его спиной почти четыре года недружественных по отношению к Советскому Союзу высказываний, а с другой – состоялась вот эта беседа по важным и острым вопросам.

Рукопожатие президента было твердое.

Казалось, Рейган с любопытством разглядывал собеседников в течение тех минут, пока шло фотографирование. Все это время он как-то слегка суетился на своем кресле – возможно, проявлялась прежняя привычка всегда быть в движении.