Памятное. Испытание временем. Книга 2
Шрифт:
– Эти подсудимые – агенты большевизма.
От его «показаний» зависела судьба людей. Притыцкий знал, что этот человек уже послал на виселицу и в тюрьму многих честных людей. Он встал и вышел в проход. Вынул из карманов оба револьвера и смело направился к провокатору. Сидящие шарахнулись от него, судья и прокурор спрятались под стол. Вспомнил, что в первых рядах зала сидят шпики из дефензивы, ускорил шаг. А затем – сработали оба револьвера. Предатель упал.
В зале царила паника, у двери – давка, но когда молодой человек с оружием в обеих руках направился к выходу, все мгновенно перед ним расступились. Он вышел в коридор.
Начал
Но тут для дефензивы и панского правосудия началось самое неожиданное. Во всем мире поднялась волна протеста против применения к Притыцкому смертной казни. Митинги и демонстрации проходили по всей Польше. В тюрьмах страны политические заключенные объявили голодовку. Возвысили свой голос солидарности трудящиеся Советского Союза и Чехословакии, Франции и Англии, Италии и Соединенных Штатов, многих других стран.
А в это время Притыцкий в течение года сидел в камере смертников, каждый день ожидая, когда его поведут на виселицу.
Но Фемида буржуазно-помещичьей Польши отступила: смертную казнь ему заменили на пожизненное заключение.
В этот раз Притыцкий провел в тюрьмах Польши три года. Спасла его Красная армия в 1939 году. Он вышел из тюрьмы и начал новую жизнь в Советской Белоруссии…
Сергей Осипович не любил распространяться о пережитом. То, что он поведал мне, – нечастое событие в его жизни. То ли у него настроение было особое, то ли обстановка располагала, – не знаю.
Когда ему напоминали о его героическом прошлом, он как бы нехотя ограничивался лаконичными замечаниями. Свидетельствовало ли это о нежелании выглядеть нескромным или просто он не хотел воскрешать в памяти тяжелые моменты прошлого, – сказать трудно.
Война – и Притыцкий с первых дней один из организаторов отпора врагу, а затем – в числе создателей партизанских отрядов и подпольных групп на территории Белоруссии и Польши, в глубоком тылу у захватчиков. После победы он на руководящей партийной работе в разных областях республики и в самом Минске.
У него четыре ордена Ленина, другие ордена и медали, награды народной Польши и братской Чехословакии. Ему поручали возглавлять делегации, выезжавшие за рубеж: он с успехом выполнял почетные миссии во время поездок в Польшу, ГДР, Мали, Сирию и другие страны.
Знали я и моя жена его хорошо и всегда с радостью встречались с ним и его женой – Татьяной Ивановной, пользующейся авторитетом на преподавательской работе в высших учебных заведениях Минска.
Живет память о Притыцком в народе. Носят его имя предприятия и школы, колхозы и совхозы, улицы и переулки. В Белоруссии и Польше. Открыты музеи и мемориальные залы, где размещены экспозиции о нем.
Но для меня он – не в бронзе памятников, а живой. Человек, в котором сконцентрировались лучшие качества народа – мудрость, стойкость к невзгодам, готовность отдать жизнь за правое дело, пламенный патриотизм.
Традиционная советско-югославская дружба
Помню, какие добрые чувства испытывали наши люди во времена Первой мировой войны по отношению к сербам. Все знали,
Надежной основой для этого служит и традиционная дружба наших народов, скрепленная совместно пролитой кровью в битве против общего врага – фашизма. Эта дружба выдержала испытания временем. Важно, что обе стороны нашли в себе силы проявить добрую волю, взаимное стремление к сотрудничеству в самых различных областях.
Мне довелось участвовать в процессе нормализации советско-югославских отношений с первых шагов. Был я в составе советской делегации, прибывшей в 1955 году в столицу Югославии, где в итоге состоявшихся переговоров появилась на свет белградская Декларация, в которой зафиксированы принципиальные основы отношений между нашими странами, закрепленные затем в совместном Заявлении, подписанном в Москве в 1956 году.
Я имел возможность не раз встречаться и беседовать с президентом Югославии Иосипом Броз Тито и в Москве, и в Белграде. Беседы с ним проходили в хорошей атмосфере. Об этом у меня сохраняются живые воспоминания.
Грустно вспоминать, но принимал я участие и в похоронах Иосипа Броз Тито. После траурной церемонии состоялась встреча с руководством Югославии. Советская делегация, которую возглавлял Л.И. Брежнев, сделала заявление:
– Советское руководство выражает свою заинтересованность в том, чтобы в отношениях между СССР и СФРЮ всегда царила атмосфера взаимопонимания и доверия. В лице Советского Союза народы Югославии имеют надежного друга, о чем свидетельствуют многие годы советско-югославского сотрудничества.
В этом же духе был дан ответ со стороны югославского руководства.
Разумеется, поворот в сторону улучшения советско-югославских отношений произошел потому, что обе стороны – и Советский Союз, и Югославия – пришли к твердому убеждению, что продолжение возникших ранее разногласий между ними наносит им большой ущерб, может доставлять удовольствие только их недругам. Последующие события подтвердили, что белградская Декларация, подписанная Н.С. Хрущевым и Иосипом Броз Тито, стала крупным событием как для обеих стран, так и для Европы в целом. Те, кто был не прочь продолжать игру на сложностях в отношениях между двумя социалистическими государствами, лишились такой возможности.
Советские люди помнят Иосипа Броз Тито как мужественного и стойкого борца-антифашиста, руководителя героической партизанской борьбы с гитлеровскими оккупантами.
По личному указанию Ленина
Прочный фундамент под отношения Советского государства с его южными соседями был заложен в результате их перестройки по личному указанию В.И. Ленина и при его непосредственном участии. Речь шла об отношениях с Турцией, Ираном и Афганистаном на подлинно равноправных началах, на принципах уважения суверенитета, территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела. Не случайно эти отношения выдержали испытание временем, хотя в них бывали и сложные периоды, возникавшие не по вине Советского Союза, а, как правило, в результате империалистических происков.