Памятное. Испытание временем. Книга 2
Шрифт:
При всем риске впасть в крайность, подчеркивая роль субъективного фактора в конкретных условиях Ближнего Востока, беру на себя смелость сказать:
– Проживи этот человек еще несколько лет, обстановка в районе могла бы сложиться и по-другому.
Но и то, что он успел сделать, если проанализировать цепь событий, послужило мощным катализатором для утверждения самосознания арабов и их законных прав. А это уже само по себе имеет важное историческое значение.
Богатая палитра ведения дел
Не могу обойти вниманием и Махмуда Фавзи,
Как дипломат Фавзи сложился еще задолго до египетской революции, опрокинувшей в 1952 году королевский трон. Успешно прошагав по служебным ступеням, Фавзи до назначения министром иностранных дел являлся с 1947 по 1952 год постоянным представителем Египта при ООН. После революции он прочно утвердился на позициях нового руководства и в области ведения внешних дел стал правой рукой президента Насера.
Знал я Фавзи на протяжении по крайней мере двадцати пяти лет. Мои первые встречи и беседы с ним состоялись в ООН. Хорошо подготовленный, опытный человек, он умело защищал интересы страны, интересы арабов.
Уже в начале пятидесятых годов все больше обнаруживало себя агрессивное направление во внешней политике Израиля. Под крышей ООН участились столкновения арабских государств с Израилем. В этих политических схватках сильно доставалось и США, которые, по сути дела, направляли внешнеполитический курс израильского государства.
Советский Союз уже на той стадии занял позицию активной поддержки арабских государств и осуждения агрессивных тенденций в политике Тель-Авива. Он высказался за то, чтобы Израиль и арабские государства строили отношения между собой только на мирной основе. Это конечно же противопоставило советскую позицию позиции США, которые поощряли экспансионистские устремления Израиля в отношении арабов.
Сложность положения усугублялась и тем, что сам арабский мир уже тогда не мог считаться сплоченным в отстаивании своих интересов, особенно когда ему приходилось сталкиваться с Соединенными Штатами. В этих условиях многое, поскольку речь идет об арабах, зависело от политики Египта.
Правда, в деле отстаивания прав арабов и его часто заносило в сторону экстремизма, отрицания вообще права Израиля на существование. Однако Фавзи понимал лучше, чем многие другие, что рано или поздно придется смириться с фактом существования независимого еврейского государства. В его выступлениях, заявлениях всегда присутствовала мысль, что ближневосточные дела следует вести так, чтобы в максимальной степени защищать законные интересы арабов.
Назначение Фавзи министром иностранных дел Египта благоприятно отразилось на развитии советско-египетских отношений. По своему поведению, манере обсуждать проблемы и вести переговоры Фавзи относился к людям европейского склада. Он проявлял способность часами анализировать одну и ту же проблему под разными углами, умел в ходе анализа посмотреть на обсуждавшуюся проблему и глазами собеседника.
В дни визитов в Каир для встреч с Насером я с удовольствием отмечал, что Фавзи присутствовал на наших беседах даже после того, как уже не исполнял функции министра иностранных
Ярче, чем солнечный луч
Пожалуй, я сделал бы упущение, если бы не упомянул о поездках в древний египетский город Луксор, от которого рукой подать до Асуана. Здесь находились бывшие одно время столицей древнего Египта «стовратные» Фивы, слава о красоте и богатстве которых достигла Европы еще в античные времена.
Это «отец истории» – древнегреческий ученый Геродот в V веке до нашей эры посетил Фивы и назвал их «стовратными».
Более двух тысячелетий Фивы являлись центром великой цивилизации.
А ныне Луксор как бы приветствует советских гостей и говорит им:
– Мы знаем, что вы направляетесь в Асуан, являющийся достойным памятником дружбы египетского и советского народов. Но обязательно посмотрите и памятники седой древности, которые щадит само время.
Дважды мне приходилось посещать Луксор с его грандиозными храмовыми комплексами, устоявшими и перед разрушительным воздействием тысячелетий, и под напором чужеземного вандализма, причинившего огромный ущерб многим египетским святыням.
Следы бессмысленной жажды разрушения нетрудно увидеть и сегодня на каменном теле сфинкса у пирамиды Хефрена. Немало таких следов и у древних храмов в Луксоре. Однако даже полуразрушенные они производят неизгладимое впечатление.
Особенно красив так называемый Южный храм – главная достопримечательность. Его стройные колонны отражаются в спокойных водах Нила. Построенный тысячелетия назад, он стал памятником трудолюбию и творческому гению древних египтян.
Подходишь к уцелевшим колоннам храма и поражаешься монументальности сооружения, вознесшегося на десятки метров. «Рост» каждой из трех статуй фараона Рамзеса II, украшающих главный вход, превышает двадцать метров.
Сохранился и стройный, покрытый иероглифическими надписями обелиск из розового асуанского гранита. Он весит, как мне сказали, более двух с половиной тысяч тонн. Его собрат, некогда стоявший рядом, находится теперь на парижской площади Согласия и служит своеобразным напоминанием о бесславно закончившемся египетском походе Наполеона.
Несомненны художественные достоинства Южного храма. Вызывают восхищение великолепные многофигурные композиции на стенах, запечатлевшие одно из памятных событий в истории Древнего Египта – битву между египтянами и хеттами в XIV веке до нашей эры. Войска Египта вел в бой Рамзес II.
Другой – Карнакский храмовый комплекс находится в северной части Луксора. Здесь тоже лес колонн, расположенных и в хаотическом беспорядке, и группами, в которых просматривается довольно строгая гармония.
Стройными рядами высятся более сотни колонн знаменитого большого колонного зала храма. Двенадцать центральных колонн имеют 21 метр в высоту и 10 метров в обхвате каждая.
Это даже по современным меркам – весьма внушительное сооружение.
Уже на протяжении столетий люди пытаются разгадать некоторые тайны строительного искусства, связанные с сооружением египетских пирамид и храмов. Однако многое и по сей день остается неясным.