Пандем
Шрифт:
— Да.
В наступившей тишине пели птицы. Неподалеку — по другую сторону автострады — квакали лягушки. Шум стройки почти полностью стих.
Все еще улыбаясь, отец Георгий покачал головой:
— Ко мне приходили и спрашивали… Спрашивали примерно так: значит, у нас теперь вместо господа — Пандем? Я спрашивал в ответ: почему? Ну как же, говорили мне. Ведь он всемогущ, как господь, и всеведущ, как господь… Значит, он — бог?
Отец Георгий замолчал.
Снаружи, за церковной оградой, бегали дикие куры — поджарые, в снежно-белом и
Кот прошуршал травой. Снова стало тихо.
— А вы? — спросил Ким.
— А я в ответ тоже спрашивал: а откуда взялась в этом мире и куда денется после телесной смерти ваша бессмертная душа? И разве есть что-то в этом мире, что может Пандем — и не мог бы, пусть в далеком будущем, человек?
Ким не сразу понял, что он имеет в виду; священник глядел на него торжествующе, будто только что посвятил Кима в великую тайну.
— Ушли болезни, — сказал Ким, пытаясь осмыслить сказанное. — Но ведь вся история медицины… Люди пытались избавить от болезней себя и ближних и кое в чем даже преуспели…
— Еще педагогика, — подсказал отец Георгий.
Ким внимательно его разглядывал — будто увидев впервые.
— Вам кажется, что православный священник должен выглядеть иначе и говорить иначе? — отец Георгий протирал очки белым носовым платком. Ким подумал, что очки без диоптрий — на всей Земле не осталось ни одного близорукого…
— Да… Скажите, пожалуйста, а всеведение Пандема — как вписывается в вашу концепцию?
Отец Георгий надел очки. Воззрился на Кима сквозь дымчатые стекла:
— Жителю древнего мира… да хоть начала двадцатого века, зачем далеко ходить… Любой компьютер показался бы всеведущим. А голос внутри головы… Разве невозможно представить себе технологию… Микрочип, с помощью которого звуки и изображения передаются прямо в мозг… Это в какой-то степени общее место, вы меня извините…
— Общее место?!
Отец Георгий развел руками:
— В свое время я во множестве читал журналы — научные, псевдонаучные… Откровенно фантастические…
— Значит, Пандем — суперкомпьютер?
— Ну, не так уж прямолинейно…
— А вам не кажется, — начал Ким, уже забыв о деликатности, — что вы сейчас пытаетесь спрятаться? Просто повторяете точку зрения официальной Церкви: Пандем, дескать, новый паровоз, поэтому нам только кажется, что его «черти толкают», а на самом деле — безобидный пар?
Отец Георгий сорвал с дерева еще пару ягод:
— Ну… я всего лишь могу сказать вам, что думаю. А вы можете верить мне или нет… А что до официальной Церкви… тут не все так просто. От лица всей Церкви я говорить не могу…
— А дети? Новое, совершенно другое поколение, по сравнению с нами — марсиане…
— Нет. Сравните последнее предпандемное поколение — ваше, например, Ким Андреевич, — и поколение, выросшее две тысячи лет назад. Сравнили? Разница куда больше, чем между вами и вашими детьми… Вы скажете — то десять лет, а то две тысячи. А я скажу: это количественная разница. Не качественная… Вы спросите: разве Пандем не занял в их душах место бога? А я отвечу: за всю историю человечества было много всякого, что пыталось занять место бога в душах детей… И очень часто это всякое… побеждало. На время, Ким, на короткое время…
— Если Пандем суперкомпьютер, — медленно начал Ким, — и если его сведения о мире истинны и полны… А по всему выходит, что это так… Почему он ничего не знает о боге? Почему у Пандема нет доказательств божьего присутствия?
— А вас не смущает, — отец Георгий вытер вишневый сок с усов, — что первые космонавты, оказавшись на орбите, не нашли там никого, сидящего в облаке?
Ким ничего не стал отвечать.
Солнце поднялось высоко. В тени церкви лежали две молодые оленихи, и каждая из них по-своему напоминала Арину. Ким вздохнул.
— У вас на душе тяжесть, Ким Андреевич, — неожиданно сказал отец Георгий.
— Да, — сказал Ким, глядя на дремлющих олених. — Меня разлюбила жена.
Это случилось вскоре после Шуркиной свадьбы. Однажды утром Ким сказал Арине, усадив ее на кровать перед собой:
— А давай поиграем в такую игру: ты сегодня весь день не будешь разговаривать с Паном?
Уже потом он понял, что тон был выбран неверно. Арина давно не ощущала себя ребенком рядом с мужем; Ким ошибся — вероятно, утратил нюх, привыкнув советоваться с Пандемом. А может быть, просто не повезло. Слишком волновался.
— Не понимаю, — сказала тогда Арина и сказала резковато: — Почему?
— Потому что сегодня воскресенье, — сказал Ким. — Я хочу видеть в твоих глазах тебя, твои мысли, а не тень вашего разговора. Понимаешь?
(Это была следующая ошибка. Он начал ее упрекать, а стоило… что-то придумать. Что угодно, только не упреки.)
Арина сидела перед ним напрягшись и — Ким видел — спрашивала у Пандема, за что ей такая обида от близкого человека.
Тогда он взорвался.
Нет, он ничего не сказал. Слава богу, на это у него хватило выдержки. Он просто поднялся… даже не хлопнул дверью. Просто поднялся и вышел.
И не вернулся вечером домой. Не позвонил. Арина и без того знала от Пандема, где он и что с ним. Нет повода для волнений.
…В какой-то момент, сидя в моторной лодке посреди речки, он малодушно подумал: а хорошо бы, она волновалась. Хорошо бы, ревновала хотя бы. Отправиться в бордель? Гнусно…
Моторку он взял на пристани. Там был тент, чтобы ночевать, и ручной ресторанчик, чтобы готовить еду.
Внутри его была совершенная, непривычная тишина. Никто не разговаривал с ним. Иногда Киму казалось, что он оглох. Ночью, выпив лучшего вина, которое нашлось в ресторанчике, он говорил сам с собой. Ему было смешно, потому что Пандем, великий Пандем, сверхсущество и вторая Природа, обиделся, наверное, и решил Кима наказать…