Пандора (сборник)
Шрифт:
— Но как… Нас догонят!
— Я тебя умоляю! Надевай комбинезон и помоги мне.
Хали поспешно натянула синий комб поверх своего корабельного, чувствуя себя неуклюжей и толстой. Застежки ветровика скользили под пальцами, пока Ферри тащил ее в сторону лазарета.
— Когда они спохватятся, нас уже не будет на борту, — бормотал он. — Через четыре минуты из восьмого дока отправляется грузовой челнок. На борту только оборудование, людей нет — все на автоматике.
Они добежали до палатных ниш. Ферри отдернул занавесь, и Хали едва не воскликнула изумленно. На каталке покоилась Ваэла, уже
— Мердок приказал перевести ее, — пояснил старик, — как только ты ушла.
Хрюкнув от натуги, он сдвинул каталку с места. Хали собралась было отключить Ваэлу от монитора.
— Рано! — прикрикнул на нее Ферри. — Тогда биометристы сразу поймут, что дело неладно!
Хали отдернула руку. Ясное дело, самой следовало догадаться.
— Теперь подключай свой прибокс, — скомандовал Ферри. — Все решат, что мы опять везем ее на анализы. — Он проворно убрал смятый капюшон Ваэле под спину, а тело прикрыл серым пледом. Когда он поднял ее голову, спящая слабо пошевелилась.
— Чем они ее накачали? — спросила Хали.
— Снотворным, полагаю.
Хали покосилась сначала на себя, потом на Ферри.
— Стоит кому-то глянуть на наши комбы, и неладное точно заподозрят.
— Сделаем вид, что так и надо.
Ваэла вздрогнула во сне, забормотала что-то. Глаза ее распахнулись. «Сейчас. Сейчас!» — вскрикнула она и тут же снова провалилась в забытье.
— Слышу, — пробормотала Хали.
— Готова? — спросил Ферри, берясь за каталку.
Хали кивнула.
— Отрубай!
Хали сорвала датчики, и двое заговорщиков торопливо вытащили каталку в проход.
«Восьмой док, — подумала Хали. — Четыре минуты». Можно успеть, если по дороге никто их не задержит.
Ферри, заметила она, вел каталку к боковому проходу, ведущему прямо в причальную зону. Неплохой выбор.
Они не успели отойти от палаты и на десять шагов, когда Хали получила первый вызов.
— Экель, в лазарет. Экель, в лазарет.
От лазарета до причала было всего пара сотен метров, но внутрикорабельному транспорту довериться было невозможно. Если Мердок желал Ваэле смерти, если Хали недооценила его при первом знакомстве, то войти в транзитную трубу будет смерти подобно. Он сможет поставить систему управления транссетью на оверрайд, и та доставит добычу к его дверям, как заказанный обед.
Колесики каталки поскрипывали, и Хали это жутко раздражало. Ферри тяжело дышал от непривычного напряжения. Немногие встречные расступались перед двумя врачами, торопящимися по каким-то своим, врачебным делам.
— Экель! — снова запищал прибокс. — Экель, срочно в лазарет!
Они завернули за угол, направляясь к посадочной зоне, и едва не повалили каталку. Ферри ухватил Ваэлу за плечи, не давая ей соскользнуть. Хали помогла ему, не переставая толкать каталку в сторону восьмого дока. Мимо промелькнули ворота пятого, и восьмой уже показался в конце туннеля.
Ферри запустил руку Ваэле под лопатки и вытянул оттуда какой-то маленький предмет. Лицо его разом побелело.
— Что там? — спросила Хали.
Старик показал. Штуковинка выглядела совсем безобидно — блестящая серебряная трубочка.
— Следак, — выдохнул Ферри.
— Откуда он взялся?
— Мердок, должно быть, пытался заставить Ваэлу проглотить его, но рано ушел, а она выплюнула.
— Но…
— Они знают, где мы! Биокомпьютер может проследить, как зонд движется в теле, да, но следак можно обнаружить в любом месте на борту!
Хали выхватила приборчик из рук Ферри и что было сил швырнула себе за плечо.
— Нам хватит и пары минут.
— Экель, стоять!
От пронзительного вопля она встала как вкопанная. Из люка прямо перед носом у Ферри показался Мердок. В руке он сжимал лазерный скальпель, и Хали вдруг осознала, что этот инструмент можно применить и как оружие. На полной мощности скальпель мог с десяти метров отрезать человеку ногу.
Как прекрасно понимали иезуиты, основная функция логики — ограничивать число аргументов в споре и тем самым сдерживать мыслительные процессы. Еще в веданте этот способ обуздывать бешеную изобретательность разума включал семь логических определений: качество, сущность, действие, общее, частное, сродное и несуществующее, или отрицание. Эти семь категорий, как мнилось создателям системы, ограничивали пределы поля символов. Осознание того факта, что все символические системы по сути своей безграничны и бесконечны, пришло намного позднее.
Сжимавший Томаса в объятьях дирижаблик издал короткую трель, стравливая газ из пузырей, и начал медленно опускаться в голубой туман. Томас слышал его песню, ощущал свое тело в колыбели, осознавал даже, что Алки начала свой долгий спуск к горизонту. Он видел темно-лиловое полуденное небо, подсвеченный сбоку синий туман в чаше островерхих скал внизу и все же не мог довериться ни своим глазам, ни разуму, воспринимавшему увиденное.
Потом туман окутал его, жаркий и влажный.
Воспоминания путались, будто Томас пытался разглядеть их сквозь толщу бурных вод, плыли и колебались, складываясь в пугающие сочетания.
«Спокойно. Только спокойно».
Была ли то его мысль, Томас не мог поручиться.
«Где я?»
Ему помнилось — кажется, — как его выпихнули из шлюза на пустошь вокруг Редута. Значит, он — скорей всего — на Черном Драконе. Но как он оказался в щупальцах дирижаблика, Томас не мог вспомнить.
«Как я тут очутился?»
В тот же миг, словно его смятение вытребовало у памяти ответ, он увидел себя как бы со стороны — убегающего по прибрежной равнине от настигающего рвача — и спикировавшего к нему дирижаблика. Образы мелькали перед его мысленным взглядом против воли.
«Спасение? Но чем я служу этому зверю? Балластом? Пищей? Может, дирижаблик несет меня в свое гнездо, куче голодных… голодных кого?»
— Гнездо!
Он услышал это слово так отчетливо, словно говорящий стоял у него за спиной. Но вокруг не было никого. И голос не принадлежал ни Кораблю, ни самому Томасу.
«Корабль!»
У них осталось менее семи суток! Корабль готов сломать запись… и покончить с человечеством.
«Я просто схожу с ума. И никакой дирижаблик не волочит меня сквозь синий туман».