Пандора. Карантин
Шрифт:
На острове – только один врач общей практики, датчанин Киркегор, и его медсестра. На экстренный случай предусмотрена связь с внешним миром и взлетно-посадочная полоса. Ее насыпали еще лет тридцать назад, в рамках программы с заморскими владениями. И она функционировала до момента эвакуации всего населения. Вот и вся медицина. Словом, здешний эскулап ни разу не вирусолог.
Исходя из имеющихся непродолжительных наблюдений, некоторых зараженных отличал повышенный аппетит. С чем это связано, решительно непонятно. Если вообще связано. Но если взять за основу предположения всевозможных фантастов,
Второй признак: в какой-то момент зараженный прекращал говорить. Он все еще адекватен, только без конца ест и уже не в состоянии произнести ни слова. Дальше он перестает реагировать на речь и знакомых, замыкается в себе. И в какой-то момент становится крайне агрессивным. При этом очень быстро учится. Напав на более сильного противника, в следующий раз он уже соизмеряет свои силы.
Многих людей, находящихся в неадекватном состоянии, отличают повышенные физические данные. Вот и эти спятившие не были исключением. Они становились сильнее, быстрее и выносливей. Но опять же это не точно, а только первые выводы, основанные на весьма скудных наблюдениях.
Распространяется зараза, опять же предположительно, воздушно-капельным путем и непосредственно через кровь. Словом, не так чтобы и далеко от фантастов. Хотя предположить нечто иное как бы и сложно. И вообще, если еще и через кожу, то тогда уж полный абзац. Окончательный и бесповоротный.
– Так. Ну с этим понятно, что ничего не понятно. Какие наши действия, Энрико? – поинтересовался Дмитрий.
– Что с девушкой? – вместо ответа спросил полицейский.
– Отбили от сантехника, он ее покусал.
– Ясно. Тогда она может быть свободна. Пускай отправляется домой, запрется на все замки или вон сидит на берегу в ожидании своей участи. У нас здесь карантин, и риски нам ни к чему.
– Погоди. Вы ведь ничего не знаете. Все это ваши домыслы и предположения, – попытался было возразить Дмитрий.
– Укусы – не предположения. У нас здесь было десять укушенных. Томас схлестнулся с Грэгом и рассадил себе костяшки о его зубы. На всех уже напал жор. Гражданских выпроводили за периметр, Томаса приковали кандалами и ждем.
– Заботитесь о своем?
– Слушай, ты представляешь, что может наворотить спятивший модификант? Это ведь не баба и не дрищ какой. Вон Грэга едва утихомирили, так он вырвал в камере решетку на окне и выбрался наружу.
– Это что у вас там за решетки? – удивился Дмитрий.
– А чего ты хотел? Постройка-то деревянная. Грэг же модификант пятого уровня. Не мелочь какая из переулка. Вот и вырвал с корнями. А теперь прикинь, что девять наших парней как сквозь землю провалились. Так что отправлять Томаса за периметр никак нельзя. Сварили по-быстренькому клетку – и туда его, скованного по рукам и ногам, как каторжника какого. Если обратится, так и будем держать. А случись от него реальная опасность – пустим в расход. Как и любого из нас. Вот так вот мы заботимся о своих, господин Нефедов. Мисс, вы можете идти. Говорю под протокол, если через минуту вы все еще будете здесь, мы вас расстреляем. Это не шутка и не пустая угроза, а приказ лейтенанта Рико.
Девушка не сдвинулась с места. Потом начала требовать. Попыталась пройти мимо тупого солдафона и, получив удар раскрытой ладонью в грудь, отлетела на несколько метров. Причем Энрико не бил ее, а скорее оттолкнул, и далеко не в полную силу. Потом выстрелил из электрошокера. Но заряд поставил небольшой. Так, только для острастки. Втянул провода с электродами обратно и повторил требование.
Все это время Дмитрий с товарищами стояли, безучастные к происходящему. Во-первых, они понятия не имели, какой из поступков будет правильным. Девушка несла на себе укус. Из имеющихся сведений, соприкосновение с зубами – однозначное заражение. Ну и во-вторых, поди сделай что-нибудь даже безоружному модификанту. Пусть это и низкорослый и едва ли не самый щуплый из полицейских.
– А эвакуировать людей вы собираетесь? – поинтересовался Дмитрий, когда причитающая девушка поднялась и, все время оглядываясь, пошла обратно.
Как видно, Энрико на посту было скучно. Именно поэтому он и беседует с вновь прибывшими. Так отчего бы не вызнать как можно больше информации?
– Ты не слышишь, что я тебе говорю? Нас в строю осталось двадцать. Сил недостаточно. Всяк, кто не дурак, потянется за защитой к полиции, а там и мимо порта не пройдет. Но на завтра, по завершении укрепления периметра, вроде бы намечен выезд. Это пока неточно.
– А отстреливать зараженных вы не собираетесь?
– С ума сошел? Ты вообще в курсе таких понятий, как массовый расстрел мирных граждан и военное преступление?
– Да кой к черту мирных, если они кидаются на людей!
– Это пока не повод. Мне оказаться под судом совсем не улыбается.
– А то, что они раскладывают человека на капоте машины и жрут, – это повод?
– Вы это видели?
– Не далее как десять минут назад по соседству с моим домом.
Энрико расфокусировал зрение, как видно получая доступ к их нейросетям, а по факту к мозгам, и скачал необходимую информацию. Наконец его взгляд вновь стал осмысленным.
– Ладно. Сейчас ставите машину на стоянку на набережной. Потом сбрасываете с себя всю одежду вон в ту кучу. Проходите на посту обработку. Профанация, но хоть что-то. Получаете комплект рабочей одежды, респираторы – и добро пожаловать в карантин.
– И что дальше?
– А дальше – если заболеете, то за ворота. Все просто, как дважды два.
– А вообще?
– Ждем. Через шесть дней должно подойти судно с очередным грузом. Сообщим о случившемся.
– То есть связи с внешним миром у нас нет?
– Серверная сгорела. Оба этих умника, похоже, свихнулись в числе первых и чего-то там сотворили. Радиоточка находилась там же.
– Понятно. Еще вопрос. Не знаешь, что с Джонстоном?
– Видел его. Свихнулся.
– Понятно.
Вообще-то он это понял, едва ему стало известно о повышенном аппетите зараженных. Так и стоял перед глазами Дэвид, грузящий в свою машину пару набитых едой пакетов.
– А что с его арсеналом?
– Лейтенант приказал изъять. Я сам ездил.
– Ясно. Значит, так, парни, – обратился он уже к товарищам. – Вы давайте за шлагбаум. А я прокачусь за нашими. Не дело бросать своих.