Пангея. Книга 2. Подземелье карликов
Шрифт:
Шатаясь, Аска поднялась на ноги. Ее трясло так, что она едва не упала. Лорхи протянул руку, пытаясь схватить ее, но не смог дотянуться. Не удержавшись, он упал лицом вниз.
— Я иду к Виму, — пятясь, повторила девушка.
Крик, вырвавшийся из горла охотника, походил на рев раненого бизона. Аска разобрала лишь одно слово — «моя».
Не разбирая дороги, девушка бросилась через лес.
Геликоптер летел, почти задевая брюхом макушки деревьев.
— Долго еще? — прокричал доктор Рашер, силясь переорать
Пилот повернулся. Солнце золотом сверкнуло в огромных зеркальных очках.
— Что?!
Доктор едва расслышал его голос. Пилот широко улыбался, однако в его улыбке сквозило что-то хищное. Очки в пол-лица делали его похожим на насекомое с фасеточными глазами. Было в этом что-то абсурдное — стрекоза внутри стрекозы.
Рашер прочистил горло и снова закричал:
— Долго нам еще лететь?
— Нет! — замотал головой пилот. — Пять минут — и на месте!
Для наглядности пилот показал широко раскрытую ладонь.
Доктор вздохнул. Точно такой же ответ он слышал полчаса назад. Пилот ободряюще кивнул. Сверкнула белозубая улыбка, но доктор не мог отделаться от ощущения, что пилот над ним издевается. Только в чем соль шутки, Рашер не понимал.
Доктор посмотрел на Хель. Начальник станции сидела в пассажирском кресле, сложив руки на коленях. Лицо — абсолютно спокойное, казалось, что она спит, да и глаза ее были закрыты. Но не исключено, что Хель внимательно за ним наблюдает сквозь полупрозрачное веко. Не может же человек спать с настолько прямой спиной? Будто жердь проглотила…
Внизу раскинулось бескрайнее лесное море. От ветра, поднятого геликоптером, по нему пробегали волны — расходящимися кругами, как от брошенного в воду камня. Сосны, ели, другие деревья, названий которых Рашер не знал, — и так до самого горизонта. Далеко справа протянулась блестящая полоска, видимо, там находился какой-то крупный водоем.
Рашер не помнил, когда он в последний раз видел настоящее живое дерево. А столько и сразу… В оранжерее на станции росли исключительно чахлые овощи. Здесь же в глазах рябило от буйства растительности. Вот тебе и ледниковый период, время льда и снега.
— Мы подлетаем, — неожиданно сказала Хель. — Франц, опуститесь у того холма.
Рашер подскочил на месте. Голос начальника станции прозвучал спокойно и в то же время заглушил рев двигателя. И как ей это удается?
Улыбка исчезла с лица пилота. Однако ответил он бодро:
— Слушаюсь, фрау начальник станции!
Руки в кожаных перчатках сжали рычаги управления. От рева мотора геликоптера заложило уши. Рашер судорожно глотнул воздух.
— Держитесь крепче, герр доктор, — прокричал пилот. — Заходим на посадку!
Рашер вцепился в подлокотники. Одновременно с этим он подался вперед, пытаясь разглядеть, что же привлекло Хель. Никаких следов перевалочной базы он не заметил. Ни посадочных площадок, ни временных бараков для содержания добытых образцов… По правде говоря, доктор не заметил и места, подходящего для того, чтобы посадить
Франц был отличным пилотом, но доктор сомневался, что он сможет посадить машину посреди леса. Да он переломает лопасти пропеллера о деревья! Доктор живо представил, как геликоптер, объятый пламенем, погружается на дно зеленого моря.
— Не сверните шею, герр доктор, — весело сказал пилот. — Сейчас будет немного трясти.
И словно в подтверждение его слов, летающую машину тряхнуло так, что Рашер едва не вылетел из кресла. Доктор услышал скрип, с которым макушки сосен цеплялись за железные борта. Еще немного и… Рашер видел, как шевелятся губы Франца, но не понял, молится пилот или же чертыхается. Проклятье! Неужели он настолько боится ослушаться Хель, что пойдет на самоубийство?
В тот же момент доктор увидел вытянутую рыжую проплешину, неряшливую кляксу на зеленом полотне леса. Она походила на огромную запятую с длинным извивающимся хостом. Овраг или что-то в этом роде. В жирной точке «запятой» Рашер разглядел небольшую каменную площадку на краю глубокого колодца. Именно туда Франц и направил машину.
Геликоптер снова тряхнуло. Рашер больно ударился о подлокотник. Ему показалось, что машина серьезно накренилась вправо, еще немного — и они полетят на боку. И там законы аэродинамики сделают свое дело. Рашер крепко зажмурился и начал отсчет последних секунд своей жизни. Раз, два… И почему ему не сиделось на станции? Понятное дело почему: он тоже не мог отказать Хель. Двенадцать, тринадцать…
Удар был мягкий и сильный. Геликоптер подпрыгнул на месте и замер, гудение мотора стало тише. Рашер с удивлением понял, что еще жив и огненный смерч не спешит поглотить его тело. Когда же он открыл глаза, то первым делом увидел свои дрожащие руки. На подлокотниках остались вмятины от пальцев.
Тяжело дыша, Рашер откинулся на спинку кресла. Сели… Франц и в самом деле оказался хорошим пилотом. Справился. Но когда доктор взглянул на него, то увидел, что пилот бледный как смерть. Франц провел ладонью по лицу.
— Готово, фрау начальник станции. — Пилот, как маску, натянул улыбку. — Посадка по высшему разряду.
— Благодарю, Франц, — сказала Хель, вставая с кресла. — Хорошая работа.
Пилот козырнул ей двумя пальцами. Стекла зеркальных очков сверкали золотым светом. Но начальник станции на него уже не смотрела. Чеканя шаг, она направилась к выходу из геликоптера.
Из-за перегородки, отделявшей кабину от грузового отсека, послышалась грубая ругань. Фельдфебель и двое охранников с автоматами на изготовку выскочили из машины, занимая оборону. Хотя Рашер и не понимал, кого им следует опасаться.
— Доктор, — сказала Хель, на секунду замедлив шаг, — вам нужно особое приглашение?
— Конечно-конечно… — Рашер поспешил за начальником станции. Как верный паж за королевой.
Франц посадил геликоптер на самом краю каменного колодца. Еще немного — и они бы свалились в пропасть.