Паника, убийство и немного глупости
Шрифт:
– Что бы я без вас делал, дорогая вы моя Надежда Прохоровна. – Савельев тоже хорошо знал бабу Надю, командирский тон и ворчанье которой вовсе не соответствовали широте ее большого пенсионерского сердца. – Кто лучше вас присмотрит за этим недотепой?
Надежда Прохоровна показательно закатила глаза к потолку, закрыла за Ромой дверь и пошла вставлять «зимнее» одеяло в отутюженный пододеяльник.
Выспался Виталий Викторович неплохо. В основном благодаря помощи снотворного, любезно предложенного Софьей Тихоновной. Снадобье оказалось хорошего качества, никакой вялости наутро
Постоял, прислушиваясь, в большой зеркальной прихожей, встретился глазами с отражением и тут же почувствовал, как легкость бытия уступает место тоскливой потерянности. В огромной четырехкомнатной квартире было абсолютно тихо, Виталий Викторович почувствовал себя заблудившимся в зеркальном пространстве странником.
Стараясь больше не встречаться с собой в больших зеркалах, прошел по коридору до ванной комнаты и, вытянув шею чуть дальше двери в удобства, увидел на кухне Надежду Прохоровну, примостившуюся у длинного «языка» разделочного стола с чашкой чаю, лицом в окно.
– Кхм, доброе утро, – тихонько привлек к себе внимание.
Надежда Прохоровна отвернулась от окна, посмотрела на Мусина, и тот почему-то вспомнил кошмарную детскую больницу, куда залетел с аппендицитом лет в девять.
По совести сказать, больница та была совсем обычной, советской. Кошмарной в ней была только грузная ворчливая нянечка, любившая попить чайку в узкой коморке с большим окном. Много лет назад маленький Виталик зашел туда вот так же, оторвал санитарку от чаепития – пришел сказать, что разлил на кровати принесенный мамочкой морс, – и через десять минут получил по попе жгутом из мокрой простыни… Подживающий на животе послеоперационный шов, следы от инъекций на заднице отозвались на шлепок болезненно и остались в памяти надолго…
Грозная Надежда Прохоровна напомнила ту нянечку. А в жизни Виталия Викторовича встречалось крайне мало женщин, с которыми не получалось найти общего языка… Обычно воспитанный мамой и бабушкой Маргадон умел расположить к себе любую бабу-ягу. За десять минут разговора и пару поцелуев ручек, покрытых старческой гречкой.
Надежду Прохоровну, Маргадон это чувствовал, на поцелуи и рассказы не возьмешь. Она поставила на стол недопитую чашку и пробасила громко:
– Выспался?
– Да, да, – заюлил Виталий Викторович, – премного благодарен. А где… все?
– Все на работе. А Софа твои дубленку и костюм в чистку понесла.
Воплощение не напившегося чаю укора в полный рост. Конечно, «граф» Мусин спать изволил. А Вадим Арнольдович повез на работу его паспорт для оформления дубликата телефонной сим-карты; Софья Тихоновна не валялась в постели до полудня, а понесла сдавать в химчистку грязную одежду.
Надежда Прохоровна облила «графа» недовольным взглядом, и Виталий Викторович отметил, что вполне ожидаемого приглашения выпить чашечку утреннего чая не получил.
Ну точно баба-яга!
Через пять минут оказалось, что в аттестации Надежды Прохоровны
– Умылся? – спросила, впрочем без всякого дружелюбия. Хотя накрытый к чаепитию стол говорил совсем об обратном – законы гостеприимства баба Надя не презрела.
– Да-да, благодарю, все просто замечательно.
– Тогда садись завтракать. Я сейчас яичницу поджарю.
– Ну что вы, не стоит беспокойства! – воскликнул Мусин и с криком: – Я мигом! Я сейчас! – унесся обратно в ванную, переодеваться в приличествующий обстоятельствам домашний костюм.
Пока менял пижаму и халат на фланелевые куртку и брюки, пришла идея: когда в комнату с горячим чайником в руках зашла Надежда Прохоровна, взору ее предстала трогательная картина – печальный Маргадон подслеповато разглядывает фотографическую рамку, вынутую из чемодана.
– Вот, Надежда Прохоровна, посмотрите – моя мама. Я всегда беру ее карточку с собой во все поездки. Ставлю на тумбочку в гостинице – и… – вздохнул, – как будто мамочка со мной.
Виталий Викторович не был ловким хитрецом. Он просто испытывал жесточайший дискомфорт в присутствии недружелюбно настроенной к нему женщины. Он искренне считал, что любую даму необходимо обязательно к себе расположить!
Ведь женщины – такое чудо! Такая гавань… И когда из химчистки домой вернулась Софья Тихоновна, она застала в гостиной дивную парочку: Надежда Прохоровна с помягчевшим лицом слушала рассказы гостя о мамочке и бабушке.
После завтрака и разговоров Виталий Викторович плотно засел за телефон. Путем неутомимых розысков дозвонился до санатория «Сосновый бор» и минут десять беседовал с тамошним медоречивым менеджером.
– Да-да, конечно, свободные номера есть.
Вам нужен одноместный полулюкс? Вы рассчитываете на лечение?.. Нет? Ну что вы! У нас та кие специалисты! Отличные массажисты, стоматолог, а грязевые обертывания… – просто чудо!
Полный комплекс услуг. Бассейн с великолепными инструкторами, сауна, русская баня…
От Петруши Виталий Викторович знал, что в советские времена санаторий специализировался на борьбе с проблемами опорно-двигательного аппарата. Судя по словам менеджера, специализацию эту он не потерял и перейдя в частные руки. Петруша говорил, что позвоночник ему там действительно подправили.
– …Как вы предполагаете до нас добираться?
На сайте нашего отеля есть подробная карта…
Ах, вы без машины… Тогда – автобус! На машине, конечно, быстрее – чуть более двух часов из любой точки столицы… Но автобусом – удобно.
Хотя и дольше. Он останавливается прямо на развилке к нашему отелю. Гости сообщают по телефону о прибытии, и их встречает машина…
– Как часто ходят автобусы?
Менеджер быстро продиктовал расписание, сообщил, откуда уходят рейсы.
– Наверное, вам будет удобнее выехать рано утром. От Москвы автобус идет четыре часа, но если выехать пораньше, то вы успеете не только на обед, но и на беседу с врачом, диетологом, вам назначат процедуры…