Паника, убийство и немного глупости
Шрифт:
– Вот то-то и оно, – пробормотала баба Надя, – вот то-то и оно. Время!
– Надежда Прохоровна, – весело сказала Боровицкая, – а вы, мгм, занимательная дама. Раньше расследованиями занимались?
– Было дело, – скромно потупилась пенсионерка.
– Да ладно, – с веселой недоверчивостью отмахнулась главреж, и Надежда Прохоровна еще более скромно, но многозначительно вздохнула. – Неужели и раньше участвовали в расследовании убийства?!
– Было дело…
– Ну надо же! А я смотрю, Павлуша к вам доверием проникся, привел ко мне. А у Павла, я вам скажу, – глаз алмаз! Отменный нюх на таланты из народа. Несколько лет назад он ко мне такую бесподобную девочку из районной самодеятельности привел – просто чудо!
Ангелина Игоревна вдруг осеклась, внимательно
– У вас ведь есть еще какие-то вопросы, Надежда Прохоровна?.. Спрашивайте. Отвечу как на духу.
Большой аванс. Надежда Прохоровна поблагодарила взглядом и сказала:
– Ангелина Игоревна, а кто из проживающих в шале не ваш, не местный? Кто из столицы? И сразу, если сможете, припомните – конкретно меня интересуют люди, заселившиеся в ближайшие четыре дня.
Боровицкая, которую, видимо, все-таки захватило расследование, старательно нахмурилась, задумалась:
– Мне кажется, молодожены из вашего корпуса заселились дня три назад… Да, точно. Потом… кавказцы, но об этом мы уже говорили. Еще Вероника с Ростиславом три дня назад приехали… Ах да! Семейная пара из моего шале примерно в то же время заселилась!
– Это кто ж такие? – прищурилась баба Надя.
– Ну-у-у… женщина такая худенькая в серебристом норковом манто. Муж ходит в куртке стального цвета, курит трубку… Вспомнили? Они живут на первом этаже в моем корпусе. Он, насколько я успела узнать, архитектор…
– Ему Марину не поднять, – перебила Надежда Прохоровна, – у него правая рука сохнет, он ею еле ложку до рта доносит.
– Да? – удивилась Ангелина Игоревна. И дальше продолжать не стала. Замолчала.
По сути дела, старый опытный главный режиссер удивилась своей редкой ненаблюдательности. Обычно за ней такого не водилось… Ангелина Игоревна считала себя человеком с верным глазом, его цепляла любая мелочь, нестыковка…
Хотя… в основном это проявлялось на репетициях…
Но тем не менее, припомнив, что ведь и вправду архитектор из второго номера ест неуверенно, она прониклась к московской бабушке еще большим доверием. Не зря, не зря Паша взял ее под крыло! Пенсионерка – редкий сыщицкий талант.
– Эх! – в свою очередь огорчалась носатая бабушка. – Мне бы на книгу регистрации взгля нуть! – И с надеждой посмотрела на Ангелину Игоревну. – Вы сможете это устроить? Мне бы хоть одним глазком!
Боровицкая задумчиво посмотрела на лес, погладила пальцами в тонкой перчатке гладкий подлокотник кресла.
– Устроить, устроить… – пропела задумчиво и внезапно спросила невпопад: – Надежда Прохоровна, вы замужем?
– Вдова я, – слегка оторопело отозвалась та.
– Жаль, жаль… А муж, случайно, не военным был?
– Нет. Электрик, Вася, на заводе, – по пунктам предупредила баба Надя возможные вопросы.
– Досадно… То есть все это вкупе досадно! – смутилась главреж. – Драгоценности вы не носите, муж штатский…
На взгляд бабы Нади, Боровицкая несла полнейшую околесицу.
– А при чем здесь драгоценности? – спросила недоуменно.
– А при том, – значительно проговорила Ангелина Игоревна. – Всем в этом отеле руководит одна занимательная дамочка – Зинаида Федоровна. Без нее вам ни один портье или администратор ничего не покажет, даже если об этом попрошу я.
– А саму Зинаиду вы попросить можете?
Ангелина Игоревна резко отпрянула:
– Увольте. Увольте, дорогая Наденька! Идти на поклон к Зинаиде – выше моих сил! – И, подслащивая отказ, морщась, спросила: – Вы ее видели? На троне…
Надежда Прохоровна кивнула. Императрицу с начесом на выбеленных волосах трудно пропустить.
Но Ангелина Игоревна, отметив, что талантливая москвичка все же огорчилась, погладила Надежду Прохоровну по локтю:
– Не обижайтесь. Есть вещи, через которые я не могу переступить.
– Вы, как это… враждуете? – наугад спросила баба Надя.
– Я?! С Зиной-занозой?! – Боровицкая рассмеялась, запрокинув голову. – Надо же такое придумать. Мы, Надежда Прохоровна, обходим друг друга
– Почему?
– Вы все-таки обиделись, – пытливо приглядываясь к собеседнице, сказала Ангелина Игоревна. Вздохнула, прикурила очередную сигарету и, пряча зажигалку в карман, сказала: – Ладно, так и быть, расскажу вам любопытную историю. – Пых-пых. – Лет тридцать назад… или чуть больше… Не важно! У нас построили огромный центр бытовых услуг. Ну, знаете, химчистка там, прачечные, ремонтные мастерские… – Пых, пых. – И вот Зинаида Федоровна была там главным администратором. – Ангелина Игоревна очертила рукой большой полукруг. – Представьте. Современное здание из стекла и бетона. Огромный холл с лестницами и высоченными потолками. Множество указателей, дверей, табличек, подсказывающих направление, но граждане все равно путаются… И вот в центре всего этого великолепия – стеклянный стакан. Наподобие того, в котором раньше уличные регулировщики сидели. И в том стакане за столом – царица. Со взбитой прической, тогда еще золотыми зубами… Золото, впрочем, везде – в ушах, на шее, на пальцах… Сидит в стакане наша Зина. Сидит руководит. Мимо нее не то что посетитель – муха незамеченной не проскользнет! – И вдруг с доверительной печалью в голосе: – У меня костюмерши плакали. Расписание назначали, кому в следующий раз костюмы в чистку отвозить. Зина – заноза. И, к моему несчастью, – театрал. Она все наши тюки с костюмами лично перебирала, все пуговицы пересчитывала, оборки теребила… В общем, девочки плакали. – Боровицкая затушила сигарету, откинулась на спинку кресла и подняла глаза к небу. – Лет пятнадцать назад у нас был капустник. На сцене молодежь веселится, мэтры блещут, зал полон: из кулис выходит фигура в пышном платье екатерининских времен – белокурый парик всклокочен, в руках на манер державы и скипетра внушительная пика-заноза и химическая колба. Вокруг фигуры подобострастно мельтешит свита в синих форменных халатах, похожих на спецовки дома быта, царица эту свиту понукает, тыкает в зады «занозой»…
В зале хохот. Зинаиду узнали все. Тем более что в городе ее не очень-то любили, она, знаете ли, из рода тех дамочек, которые до судорог лица хотят быть начальницами…
И вот в зале хохот. А первые ряды занимает местная администрация. Они у нас все как на подбор театралы и любители позубоскалить, наши капустники никогда не пропускали…
Ангелина Игоревна вздохнула:
– Согласна – молодежь слегка переборщила. Я этот номер не видела… Он для всех был сюрпризом. Но Зинаида Федоровна посчитала себя оскорбленной. И мало того! – Боровицкая недоуменно скривилась. – Отомстила! Где-то через год мы запускались с Шекспиром. «Много шума из ничего». Последний прогон. Все на нервах. И вот Людка – Беатриче чертова! – выливает на белое платье стакан томатного сока. Все в панике: завтра премьера! Хватают костюм, везут в химчистку. Утром приезжают забирать – пропал костюм! И мало того! Людочка попросила ко стюмеров захватить еще и костюмы из первого акта – освежить! – Ангелина Игоревна так огорчилась, вспоминая давнюю историю, что даже ладонью, больно треснувшись о подлокотник, ударила. – Катастрофа. Людмила девушка крупная, ей из шекспировской эпохи только костюм кормилицы из «Ромео и Джульетты» налезает. Да и тот коротковат. Людмила в плач: Беатриче фигура ключевая. На премьеру выпустили Танечку из второго состава. Хорошо, хоть Бенедикт заслуженным был, вытащил спектакль. А так… – Ангелина Игоревна расстроенно махнула рукой.
– Костюмы-то нашли потом? – сочувственно спросила баба Надя.
– Конечно нашли, – тускло отозвалась собеседница. – В углу под тюками со шторами из филармонии. Сказали – случайно затерялись.
– Но вы не верите?
– Конечно нет, – фыркнула Ангелина Игоревна. – Мои девочки говорили, что под те тюки лазили. Никаких костюмов там не было, да и быть не могло. Они должны были вычищенными на плечиках висеть! Кто-то нашептал потом: мол, Зинаида их под тюки запрятала. Да разве докажешь! – Ангелина Игоревна замолчала, печально разглядывая белоснежные полянки, Надежда Прохоровна тактично кашлянула и попыталась выдернуть ее из грусти: