Паника-upgrade. Кровь древних
Шрифт:
Новый вопль. Тенгиз, как и прежде, не понял ни слова.
– Я не понимаю.
– Естественно, ты не понимаешь, – согласился Жилов. – Она ведь поет свою песню на суахили. Она говорит ему: «Ты, старый вонючий облезлый похотливый бабуин с гнилым бананом вместо пениса и разбитым горшком дерьма вместо головы! Где деньги, которые ты обещал? Где они, ты, липкий червяк из навозной кучи?»
– Ну и что он отвечает?
– Говорит, что она – бездонная слониха и чрево ее подобно чреву гиены, а жадность и прожорливость вообще неописуемы…
Пронзительный женский вопль
– Она говорит ему, что он – паршивый мешок фекалий, – перевел Жилов. – Она говорит: «Чтоб я еще позволила такой вшивой болотной крысе, как ты, дотронуться до своего прекрасного зада! Пусть твой язык распухнет и почернеет! Пусть твои руки высохнут и станут как сухие ветки, объеденные саранчой и покрытые лишайными струпьями, пусть шелудивая сука откусит тебе член, когда ты захочешь с ней совокупиться, пусть…»
Тут послышался звонкий шлепок, затем пронзительный, уже совершенно нечленораздельный визг и шум, который мог бы издавать запертый в доме дикий буйвол.
– Как хорошо!
Это сказал Таррарафе. Масаи сидел на корточках у двери.
– Хорошо проснуться от голоса женщины, полной жизни. От голоса сильной женщины, охваченной страстью и гневом, – сказал Таррарафе. – Особенно хорошо, если женщина – не твоя! Доброе утро, друг!
– Как себя чувствуешь, сынок? – спросил Жилов.
– Нормально!
Тенгиз рывком поднялся и невольно охнул: его голове не нравились резкие движения.
– Есть хочу как зверь! – сказал молодой человек, и это была истинная правда.
– Сначала – пей это. – Таррарафе вложил ему в руки стеклянную банку, в которой плескалось около стакана мутной темно-коричневой субстанции.
Тенгиз осторожно понюхал. В богатом букете «ароматов» запах мышиных экскрементов преобладал.
– Пить? Это? – Тенгиз посмотрел на Таррарафе как на ненормального.
– Надо, – кивнул головой африканец. – Хорошее лекарство. Самое лучшее.
– Меня стошнит! – убежденно произнес Тенгиз, держа банку на отлете, так, чтобы вонь не шибала прямо в нос.
– Живот – пустой. – Таррарафе для убедительности похлопал себя по рельефному брюшному прессу. – Пей, не бойся!
– Пей! – присоединился к нему Жилов. – Он вылечил меня от львиных когтей. А парня, которому бородавочник располосовал бедро, Тарра поставил на ноги за неделю. Он – настоящий шаман. Без шуток!
– Мой отец – шаман, – возразил африканец. – Духи повинуются ему, как гиены – старой самке-вожаку, – доверительно сообщил он Тенгизу. – Не слушай Носорога. Мой отец – шаман, а я – ничто! – Масаи скромно потупился, изображая смирение. Правда, смирение у этого здоровенного темнокожего красавца получалось не очень убедительно.
Тенгиз улыбнулся. Таррарафе – тоже.
– Пей, брат! – сказал он. – Пей – и выздоровеешь!
Тенгиз, стараясь не дышать, слегка пригубил. На вкус суспензия была на-амного отвратительнее своего запаха.
«Мужество, – сказал себе Тенгиз, – вырабатывают в испытаниях!»
И бесстрашно осушил банку.
Желудок Тенгиза отреагировал мгновенно и бурно. Едва первая капля лекарства коснулась его стенки, он сжался до размеров кошачьей
– Жестко, – заметил Жилов. – Но эффективно. Завтракать!
– Мне не проглотить и крошки! – заявил Тенгиз, ополаскивая лицо условно холодной водой.
– Я так не думаю, – сказал Жилов.
И оказался прав. Желудок Саянова перестал буйствовать, и Тенгиз умял все, что приготовил для него Таррарафе.
– Вот теперь мы можем поговорить, – сказал Жилов.
– Может, выйдем наружу? – предложил Тенгиз.
– Не думаю, что тебе стоит лишний раз попадаться на глаза. Не исключено, что нам придется еще некоторое время использовать эту виллу. Итак, давай еще раз прикинем, как похитители поступят с твоей подружкой. Сейчас, когда они знают, что мы их ищем. Тарра, что скажешь ты?
– Много сильных вождей хотят иметь среди жен красивую белую девушку, – сказал Таррарафе. – Много-много черных вождей готовы платить большие деньги. Да. Однако девушка, которую ищут сильные люди, люди, готовые убивать, – такая девушка стоит меньше, много меньше. Продавать ее сейчас – терять деньги.
– Но похитители могут и утаить, что девушку ищут, – возразил Тенгиз.
– Могут, – согласился Жилов. – Но если правда всплывет, продавцам придется солоно. Здесь у каждого вождя – своя гвардия. И благодаря щедрости покойного Советского Союза эти «гвардейцы» уже давно пользуются не копьями и дубинками, а «калашами» и РПГ. – Он говорил по-английски, чтобы Таррарафе тоже понимал, о чем он. – Если бы речь шла только о нас, я предположил бы, что воры спрячут девушку где-нибудь в городе или в окрестностях и будут ждать, пока нам не надоест ее искать.
– Но ее не убьют? – спросил Тенгиз.
– Много тысяч американских долларов, – сказал Таррарафе. – Столько заплатит сильный вождь за твою девушку, честную девушку с нежной светлой кожей. Кто станет убивать такие деньги? Мы найдем ее, брат! – И улыбнулся, блеснув ровными зубами.
– Тарра мыслит правильно, – согласился Жилов. – Но есть одна проблема.
– Какая? – насторожился Тенгиз.
– Если кроме нас ее начнут искать люди президента.
– Но мы же не обращались в полицию! – воскликнул Тенгиз.
– Мы – нет. Но подранок, которого у нас вчера отняли, может сболтнуть лишнее. И тогда к делу подключится не только полиция, но и вояки. А то и cлужба безопасности Генерала. И как только об этом станет известно похитителям, положение твоей Лоры сразу станет очень напряженным. Если похитителям придется выбирать между деньгами и перспективой попасть в лапы президентских людоедов, они прикончат девочку не задумываясь.
Тенгиз помрачнел:
– Что же делать?
– Постараться найти ее раньше, – сказал Жилов. – Кстати, возможен еще один вариант: ее могут вывезти из страны.