Паника-upgrade. Кровь древних

Мазин Александр Владимирович

– Я предупрежу, что нам нужна специальная охрана…

– Угу. – Жилов ухмыльнулся. – Ты видел президентский дворец, сынок?

– Каждый день. Его было видно из окон моего номера.

– А ты знаешь, что случилось с предыдущим президентом этой страны? – спросил Жилов. – Не с Вулбари, а с тем, который правил до него?

– Кажется, его убили?

– Вот именно, сынок. И не какой-нибудь управляемой ракетой, заметь, а обычной пулей. Какой-то ловкий парнишка пальнул прямо в открытое окошко президентского нужника. И знаешь, где располагалась позиция стрелка? В одном из номеров твоего безопасного «Хайатта». Хороший выстрел,

надо отметить. От отеля до дворца – метров шестьсот. Но бывают стрелки и получше. Вот на том сиденье лежит «триста третий» «ли энфилд» нашего друга Тарры. И наш друг Тарра тоже способен поразить из него цель с дистанции в шестьсот метров. А если очень захочет – то и с тысячи. Не хочу тебя огорчать, сынок, но в этой стране достаточно пятисот долларов, чтобы нанять снайпера. Идея ясна?

– Да, – пробормотал Тенгиз. – Очень убедительно. Непонятно только, зачем было лупить меня железякой по голове, если можно было пристрелить за такую смешную цену?

– Наверное, твоим недоброжелателям не хотелось, чтобы кто-то подумал, что тебя прихлопнули не из-за сотни долларов в твоем кармане. Конечно, я мог бы организовать тебе безопасность. Мой профиль – убивать, а не защищать, но защищать меня тоже когда-то учили. Однако хочу тебе напомнить, сынок, что наша задача – не только уберечь тебя от пули, но и отыскать девушку. Или ты передумал?

– Нет, – мотнул головой Тенгиз. – Мы будем искать Лору.

Глава десятая

Кое-что об опасностях, которые подстерегают одинокого человека

«Лендровер» сбросил скорость и свернул с автострады на боковую дорогу, освещенную редкими фонарями. Через несколько минут они въехали в поселок.

По обе стороны дороги в беспорядке размещались одноэтажные домики. У многих окна светились электрическим светом. «Лендровер» миновал мигающую красным рекламу магазина. И нечто вроде бара на свежем воздухе, чьи посетители, как по команде, обернулись и проводили глазами медленно едущую машину. В сравнении с полиэтиленовыми лачугами это был престижный район. Хотя Тенгиз не стал бы утверждать, что смутно видимые в темноте строения возведены не из картонных коробок.

Таррарафе проехал улицу до самого конца и остановился под последним фонарем. Впереди, словно запирая дорогу, стояла окруженная проволочной оградой хижина. Этакая увеличенная модель собачьей будки. Три ее окна ярко горели.

Таррарафе вышел из машины, а Жилов остался. Остался и Тенгиз. У него было ощущение, что за ним наблюдает не одна пара глаз. Да и голова вдруг напомнила о себе противной пульсирующей болью в затылке.

Таррарафе вошел в дом и через минуту вышел в сопровождении рослого африканца в полосатом халате, с головой, повязанной белым платком.

Жилов сложил автоматы и пистолет Тенгиза в сумку и застегнул молнию. Здоровенное ружье Таррарафе он взял в руку, а ремень сумки перебросил через плечо.

– Пойдем, – бросил он Тенгизу.

Вслед за Таррарафе и африканцем они прошли шагов сто назад по улице и свернули в неосвещенный переулок. Теперь Тенгиз ориентировался в основном на белый платок проводника, хорошо заметный в темноте.

Шли недолго, но по крайней мере три раза навстречу им выныривали темные фигуры. Выныривали и, обменявшись парой слов с человеком в халате, исчезали.

Взошла луна, стало светлее. Тенгиз наконец перестал спотыкаться о каждый бугорок.

Еще

сотня шагов, переход через канаву по скрипучей прогибающейся доске – и они оказались перед участком, огороженным земляной стеной в половину человеческого роста. Роль ворот выполняла стальная труба, которую Таррарафе просто сбросил на землю.

Тенгиз увидел дерево. Первое дерево с момента, когда их «лендровер» выехал на автостраду. Рядом с деревом, вернее, под ним располагалась круглая хижина. Над ее конической крышей на опорах, еле различимых в темноте, чернел загадочный куб.

Человек в халате попрощался с Таррарафе и ушел.

Жилов поднял стальную трубу и положил ее сверху на ограждение.

– Похуже, чем «Хайатт», – сказал он. – Зато здесь тоже есть вода и электричество.

Внутри хижина представляла собой почти правильный круг шагов двенадцать в диаметре. Стены, заклеенные плакатами, вели свою родословную от фанерных ящиков. Пол был покрыт грязными циновками, на которые чья-то заботливая рука высыпала мешок свежих древесных опилок. Пахло в хижине деревом, дымом и перцем. И непохоже было, что здесь постоянно живут люди. На одном из ящиков, заменяющих мебель, стоял большой телевизор, а немного подальше – новенький холодильник «Самсунг».

Жилов немедленно заглянул внутрь – и извлек пару банок пива для себя и Тенгиза и йогурт, который отдал Таррарафе.

– Гостиница с полным пансионом, – сказал Жилов.

Внимание Тенгиза привлекла странная конструкция из толстой, уходящей в землю трубы и белой коробки, из которой сверху выглядывал красный кожух электромотора. Еще пара труб, потоньше, исчезала в потолке, а четвертая спускалась с крыши, оканчиваясь метрах в двух над полом.

– Душ, – сказал Жилов, заметив, куда смотрит молодой человек. – Можешь помыться, вода в баке теплая.

И занялся сложенными у стены вещами.

Таррарафе подошел к холодильнику и перегрузил в него несколько пакетов из картонного ящика.

– Буду делать кушать, – сказал он по-английски.

Тенгиз воспользовался предложением и вымылся.

Жилов дал ему полотенце. Когда Тенгиз оделся, со двора уже восхитительно пахло жареным мясом.

– Как твоя голова, сынок? – спросил Жилов.

– Более или менее.

– Я скажу Таррарафе, чтобы он приготовил для тебя лекарство. Его снадобья действуют не хуже патентованных средств. Он ведь у нас потомственный колдун, наш Тарра. К сожалению, лекарства его воняют, как дерьмо, и вкус у них – соответствующий. Однако помогают. Глянь сюда! – Жилов задрал рубаху и показал на три длинных шрама на боку. – Лёвушкина работа. Мы думали, он уснул, а зверек только притворялся. Чесанул меня когтями до самых ребер. Самая паршивая рана, сынок, – от когтей крупного хищника. Загнивает мгновенно. А у нас, как назло, не осталось антибиотиков. Пришлось прибегнуть к услугам масайского колдуна.

– И как? – спросил Тенгиз.

– Настойка черного перца на верблюжьей моче, приправленная свиным навозом, пожалуй, была бы менее омерзительна. Но, как видишь, я жив.

Вошел Таррарафе с подносом, распространяющим неописуемый аромат. Рот Тенгиза мгновенно наполнился слюной. Вероятно, сказанное Данилой относилось исключительно к лекарствам Таррарафе, а не к его стряпне.

Вилок не предусматривалось, но рук, зубов и ножей оказалось достаточно, чтобы за десять минут все приготовленное Таррарафе исчезло.