Паника-upgrade. Кровь древних
Шрифт:
Ему принесли ужин. Сделали еще один укол и опять поменяли повязку на голове. Ни медицинская сестра, ни врач не выразили желания поговорить. Тенгиз узнал только, что рана его заживает очень быстро (он не удивился: с детства на нем все заживало как на собаке) и, может быть, завтра снимут швы.
Один полицейский за дверью сменил другого. Такой же необщительный. Тенгиз не был отрезан от внешнего мира. На тумбе рядом с кроватью стоял телефонный аппарат. Молодой человек мог позвонить куда угодно. Вот только – кому, кроме отца, он может позвонить в нынешней ситуации? Но как раз отцу звонить и не хотелось. Расписаться в собственном
Словом, этот день Тенгиз провел, маясь от неизвестности.
Но уснул легко. И снилось ему коппие.
Коппие было огромно, как замок. Метров пятнадцать в высоту и не меньше пятидести – в поперечнике. У его подножия толпилось множество людей. Все они были полуголые и вооруженные. Многие – размалеваны. Некоторые держали на поводках зверей. Кажется, это были гепарды.
Собравшиеся люди были очень сердиты. И очень сердиты они были на того, кто стоял на самой макушке коппие. Этого Тенгиз никак не мог разглядеть. Однако видел, что человек полностью обнажен. И если люди внизу были сплошь черные, то одиночка на вершине явно относился к другой расе. Светлая фигурка с гривой желтых, как солнце, волос.
Гнев собравшихся внизу нарастал. Тенгиз разглядел в толпе нескольких шаманов в деревянных масках. Эти бесновались больше всех. Прыгали, размахивали руками и палками…
Наконец напряжение достигло критической точки – и вся толпа пришла в движение. Черные воины шустро полезли вверх по камням…
Человек на вершине стоял, не шевелясь, до тех пор, пока самые проворные не забрались почти на самый верх. К этому времени склоны коппие были облеплены черными людьми, как термитник – термитами. И лишь в самый последний момент, когда передовым остался лишь один хороший рывок, чтобы добраться до него, желтоволосый быстро поднес руку к лицу…
И – словно невидимая волна покатилась от него во все стороны. Атакующие замерли на мгновение… А потом покатились со склонов. Бросая оружие, сшибая друг друга, ударяясь о камни… Многие так и остались лежать у подножия. Те же, кто еще мог передвигаться, стремглав мчались прочь. Шаманов, пытавшихся остановить бегство, просто растоптали. Минута – и у подножия коппие остались только мертвые и умирающие.
Человек на вершине опустил руку.
Тенгизу очень захотелось рассмотреть его получше. Он прищурился, пытаясь…
И ему удалось. Крохотная фигурка стремительно увеличилась. Только лица желтоволосого Саянов разглядеть так и не смог. Оно тонуло в золотистой дымке. Но каким-то непонятным образом (все-таки это был сон) Тенгиз понял, что этот удивительный человек тоже видит его. Да, он его видел. По-женски тонкая рука поднялась… Сердце Тенгиза замерло от ужаса…
И он проснулся. А проснувшись, понял, что тот, на вершине, совсем не собирался его пугать. И жест, который успел увидеть Тенгиз, вовсе не был угрожающим. Он приглашал Саянова подойти поближе.
Некоторое время Тенгиз приходил в себя: сон был на удивление реалистичный.
Однако за окном все еще было темно, и Саянов постепенно успокоился и снова уснул. На этот раз – без столь эффектных сновидений.
Жилов появился на следующее утро. И не один, а в обществе высоченного негра в выгоревших шортах и безрукавке, которую стоило бы постирать.
Полицейский им с достоинством козырнул.
– Рад тебя видеть в хорошей форме, сынок! – с порога заявил Жилов.
– Не знал, что вы отдаете приказания местной полиции, господин Жилов! – язвительно произнес Тенгиз вместо приветствия.
– Данила. Зови меня – Данила, сынок. Конечно, он меня уважает, ведь это я нанял его охранять твою персону. В этом гадючнике никто не сделает это лучше полицейского. Разве что военный полицейский, но там у меня меньше связей. Познакомься, сынок, этого лба зовут Таррарафе, и он мой друг. По-русски он знает только матерщину, но если тебе предстоит встреча с вооруженными и неприятными людьми, то я знаю лишь одного человека, который был бы более кстати, чем Тарра.
– И кто же это? – спросил Тенгиз, пожимая руку негра: очень темную, очень большую, с длинными сильными пальцами. Лицо Таррарафе, совершенно черное, тем не менее имело скорее европейские, чем африканские черты.
– Этот человек – я, сынок. – Жилов ухмыльнулся, но тут же стал серьезным. – Мне удалось кое-что выяснить, – сказал он, усаживаясь на край кровати.
– Вы нашли Лору? – с надеждой спросил Тенгиз.
– Пока нет. Я даже решил рискнуть и подержать за вымя твоего знакомого из Земельного департамента, однако из этого ничего не вышло. Чиновник Буруме взял недельный отпуск и уехал в родную деревню. Отмечу, что произошло это на следующий день после вашего общения. Так что встречаться с тобой в тот день, когда на тебя напали, Буруме не планировал.
– А нельзя ли съездить к нему в деревню? – спросил огорченный Тенгиз. – Я думаю, он что-то знает.
– Я тоже так думаю, – согласился Жилов. – И съездить к нему в деревню можно. Но надо прихватить с собой роту солдат. А лучше – батальон.
– Так серьезно? – удивился Тенгиз. – Он не выглядел опасным.
– Чтоб тебе было понятнее: представь себе, что ты на Кавказе, ну, скажем, – в Чечне, захочешь пообщаться с нехорошим парнем, уехавшим к себе в горный аул. Даже если сам парень – безрукий инвалид, у его родственников с руками все в порядке. И с оружием – тоже. Не говоря уже о том, что они у себя дома и знают каждый кустик и каждую заложенную мину на три километра в округе. Что характерно: мины предназначены как раз для таких нежелательных гостей, как мы. Так что о своем предложении забудь. Пока твой толстячок не вернется на рабочее место, для нас он недоступен. Но не расстраивайся. Мы нашли лимузин.
– Разве в столице только один лимузин? – спросил Тенгиз с сомнением.
– Почему один? Их тридцать четыре. Но черных только тринадцать. Мы проверили все. Пять машин – из президентской конюшни. Ими в тот день не пользовались. Шесть машин принадлежат разным отелям и участвовать в похищении не могли. Осталось две. Одна – в ремонте, а ко второй мы подобраться не сумели, поскольку вокруг толпилось много очень серьезных парней. И хозяин ее, что характерно, президент местного филиала Сити-банка, большой друг американского посла и, по совместительству, двоюродный брат господина Еджава Вулбари. Дружок твоего папаши, господин президент, с удовольствием схарчил бы этого субьекта, но не хочет ссориться с ЦРУ.