Паноптикум Города Пражского

Составление, оформление

Составитель Людмила Викторовна Новогрудская

То, что вы будете сейчас читать, - не рассказы, а происшествия. Рассказы рассказываются, в то время как происшествия происходят в действительности.

Если вам доводилось когда-нибудь перелистывать старые чешские газеты, то в разделе "Из зала суда" вы наверняка обнаружили те уголовные дела, которые стали поводом к написанию этой книги. Однако мысль обратиться к ее созданию мне подал известный чешский журналист Франтишек Гел (1901 - 1972). Он привлек мое внимание к любопытным случаям из своей репортерской практики и дополнил их деталями, которые никогда не появлялись в газетах. Прочитав мои первые литературные опусы на тему того, что он сам почерпнул в сводках старой судебной хроники, Гел удивился, что у меня все описано иначе, чем это случилось в жизни. И он сказал мне следующее:

– Поскорей принеси остальное, чтобы я наконец узнал, как оно было на самом деле...

Может, он сказал это из вежливости, а может, просто пошутил: ведь, разговаривая с человеком остроумным, никогда не знаешь, что принимать всерьез.

Вот так и возникла на основе этих происшествий моя книга, в которой я хотел показать, как медленно и трудно (а нередко и благодаря чистой случайности) вершится правосудие. А еще я хотел воздать должное тем, кто служил ему: старомодно обстоятельным детективам и полицейским былых времен, которые, разумеется, не задумывались над тем, какому благородному делу служат, и почитали в своей службе не героизм, а прагматическое исполнение долга.

Поскольку речь идет о событиях давно минувших, я позволил себе даже к кровавым историям относиться не с мрачной серьезностью, а с улыбкой. В конце концов, ведь и ярмарочную балладу, повествующую о коварном убийстве, мы тоже слушаем улыбаясь.

Иржи Марек

Памяти профессора Франтишека Гела

"Panoptikum starych kriminalnich pribehu"

Случай не наделяет людей добром или злом, но дарует им изначальную возможность добра или зла

ЭПИКУР

Случайно то, что невозможно подчинить общим закономерностям

Ф. ЭНГЕЛЬС

В конечном счете случай - это бог

А. ФРАНС

Когда-то пражской полицией управлял главный полицейский советник Кнотек, который ушел на пенсию в звании министерского советника. Служил он государю императору, служил республике - и всегда действовал строго и энергично. Пан Кнотек носил котелок и навощенные усы, тогда все детективы носили котелки и усы, это внушало почтение и страх. Естественно, все их узнавали, да ведь и они всех знали, все здесь знали друг друга, так что и скрывать было нечего.

В те идиллические времена технике не слишком доверяли, и полицейские дела скорее вершились на местах, чем в лаборатории. Скажем, пан главный полицейский советник до конца дней своих так и не сумел преодолеть недоверие к той же дактилоскопии. Зато он полагался - причем не без успеха - на многое другое, больше же всего на то, что он называл нюхом и случаем.

О нем было известно, что он как-то совершенно случайно надумал пройтись, прихватив с собой первого попавшегося полицейского, отправился просто так, случайно, на Жижков и решил заглянуть наудачу в ресторанчик "У Тихого". А там, как нарочно, веселье в самом разгаре - гулял вор-чердачник по кличке Полмешка со своими дружками-приятелями. Поскольку полиция тщетно разыскивала Полмешка вот уже несколько месяцев, можно считать чертовски счастливой случайностью, что на его гулянку явился лично сам пан главный полицейский советник. Но только этот Полмешка был олух: нет чтобы дать себя забрать и потом всю жизнь гордиться, что за ним изволил пожаловать такой высокий чин, - так нет же!
– он выскочил в окно, прибежал домой и спрятался под кровать, а жене наказал говорить, что его нет дома. И для большей убедительности велел ей привести фрайера-соседа и лечь с ним на эту кровать, как будто это ее любовник.

Тут и пан советник прибыл к Полмешкам. Он ворвался в комнату, откинул стеганое одеяло - и вместо Полмешка обнаружил совсем другую личность. Кого другого это бы, может, и сбило с толку, но только не пана главного полицейского советника. Он прикрыл одеялом хозяйку дома с этим ее гостем, приподнял в знак извинения шляпу, а потом прогремел ужасным голосом:

– Вылезай по-хорошему, Полмешка, не то схлопочешь у меня двойной срок! Сам знаешь, судьи меня всегда уважат!

И действительно, Полмешка, позеленевший от страха, выполз из-под кровати, призванный с улицы полицейский надел на него наручники, а пан советник, вновь проходя мимо супружеского ложа, вежливо приподнял шляпу и даже бровью не повел. Когда через шесть месяцев злополучный Полмешка вернулся домой, он первым делом изметелил жену: зачем, мол, лежала с тем любовником в постели без всякого толку. Потом уже стал

молотить ее, как только про то вспомнит. Рассказывая об этом случае, пан главный советник всякий раз приговаривал: - Да уж, каждой вине - свое наказание.

Иногда он выступал с занятными поучениями перед своими подчиненными, выстроившимися в безукоризненную шеренгу:

– Запомните, детектив может прибегать к любым средствам, но лучшее, что у него есть, - это его нос!

В конце шеренги, которую, как всегда, замыкал детектив пан Боуше, раздался могучий чих. Пан советник нахмурился, но пан Боуше чихнул не нарочно, виноват был его вечный насморк - с весны до осени, да и зимой тоже, - это была болезнь, а не злой умысел, пан Боуше и насморк были такой же неразлучной парой, как его нос и вечная капелька под ним. Эту каплю знали все карманники, по которым пан Боуше был большой специалист. Во всех остальных отношениях он слыл растяпой, и пан главный советник иногда изволил подшучивать над ним. Пан Боуше на это не обижался, в конце концов, можно только радоваться, когда начальство удостаивает тебя своим вниманием.