Паноптикум Города Пражского
Шрифт:
Пан инспектор, я совершенно чиста, честное слово, факт, -прошептала она в отчаянии.
Я и не сомневаюсь. Меня интересует одна мелочь, Лойзка! Откуда у тебя та красивая белая накидка из меха?
Лулу с трудом выдавила улыбку:
Ну... Да я уж и не ношу ее давно. Подарили мне...
Ага! Кто же так расщедрился?
Длинный Тони. Но я после заплатила ему. А когда устроилась, в общем, когда меня устроил... ну, пан...
Пан Боуше кивнул, поняв.
– Давай сюда ту кошку, милая, не задерживай меня. Я не буду к тебе в претензии, раз уж ты призналась и все равно
Лулу подбежала к шкафу и вынула оттуда длинное боа. У нее немножко дрогнуло сердце, с боа были связаны приятные воспоминания, но надо было поскорее избавиться от инспектора.
Она не- успела. Пан секретарь услышал голоса, на всякий случай накинул халат и вышел из ванной.
Кто там пришел, Лулу?
Это... это...
– заикаясь, выдавила Лулу, не зная, как представить нечаянного посетителя.
Мы старые знакомые с Лойзочкой... Я ей вроде дяди, правда же?
– подсказал пан Боуше.
– Дай мне какой-нибудь мешочек, милая, я спрячу накидку у себя.
– Затем он повернулся к секретарю.
– Моя фамилия Боуше.
Доктор Новак, - поклонился тот. Подойдя к столу, он вынул из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, визитную карточку и протянул ее посетителю.
Пан Боуше не был оснащен такой шикарной визиткой, а показывать свой полицейский значок не счел удобным. Он сунул карточку Новака в карман, дожидаясь, пока Лулу трясущимися руками упакует боа.
– На весну и лето очень хорошо сдавать меха на хранение, - сказал пан Боуше.
– Не то моль попортит.
Когда Лулу пошла его проводить, он дружески подмигнул
ей.
Уже внизу, в коридоре, он посмотрел на визитную карточку.
Др. Эуген Новак Личный секретарь пана премьер-министра Прага
Вот что значилось на ней, написанное красивыми буквами.
Пан Боуше оторопело глянул наверх, словно извиняясь перед Лулу, и в растерянности почесал нос. Черт побери, девка, высоко ты залетела! Знай я такое наперед, может, и не позвонил бы в твою квартиру... И сразу понял, как обстояли дела с Длинным Тони. Он присмотрел себе Лойзку, но та поднялась слишком высоко, ему не достать. Да, нынче кончают банкротством и не такие, как ты, а солидные старинные фирмы; кризис, ничего не попишешь, горько усмехнулся пан Боуше. Так что придется позвать тебя на разговор - как добрался до этой беленькой меховой штучки. Секретарь премьер-министра - да, против такого у инспектора полиции руки коротки.
Вечером у Лулу было свидание с Длинным Тони в ее квартире. Деловое свидание. Лулу выполняла поручение пана секретаря. Тони поначалу несколько растерялся, потом понял и назвал пятерых, которые не прочь поорудовать ножичком, но после здравого размышления отверг одного за другим. Этому никак нельзя доверять, второй может пырнуть и взаправду, у третьего вода в ж... не держится, проболтается... Наконец остановились на маленьком тощем человечке, которого среди своих называли Дерьмом. Он показался им самым надежным.
– Этот дуролом на все пойдет, - заключил наконец Тони.
– Налей-ка!
У Лулу дрожала рука. Ей еще не приходилось договариваться о подобных вещах.
– Сколько ему дадим?
– спросила она.
Тысячу, а? И мне за сговор столько же. Лулу с упреком поглядела на Тони:
Ты же не отдашь ему тысячи! Тони смущенно почесал голову:
– Ну, само собой, тебе врать не стану. Но три сотни дам. Точно. А две после... И объясню, что старик ухлестывает за чужой женой и его надо малость попугать. Узнай Дерьмо, что это премьер-министр, срыгнул бы, не пошел... Только пускай его особенно не гонят, он хромой и задыхается, дыхалка у него простужена после отсидок по сырым камерам. Давай деньги, и раскрутим шарманку.
Лулу дала ему тысячу и заверила, что он свое получит.
– Когда ему приходить?
– В среду вечером, в семь, у калитки пусть дожидается, тот собирается в театр... Я не успокоюсь, пока все не будет позади!
Он ободряюще подмигнул ей и, когда она встала проводить его, ласково поцеловал. От возбуждения Лулу забыла сообщить ему о визите инспектора Боуше, вспомнила лишь после его ухода. Ладно, скажу, когда проклятая среда будет позади.
К полуночи заявился пан секретарь. От него пахло вином. Видимо, хлебнул для смелости.
Столковалась?
Ясное дело.
Он с облегчением перевел дух.
– Сколько просит?
– Тысячу сейчас, тысячу потом... Это ведь немного? Он развалился в кресле.
– Ничего себе "немного"! Ты очень уж потакаешь своим дружкам!
– Тот, с которым сговорились, не мой дружок.
После возлияний пан секретарь бывал особенно бережливым. В баре официанты знали это за ним: он щедро угощал девиц, а потом вдруг принимался проверять счета и торговался из-за каждой кроны.
– Когда он все сделает, не получит ничего... Пусть скажет спасибо, что его не схватит полиция.
– Ну, ты ловкач!
– протянула Лулу не столько сердито, сколько с изумлением.
– А сама ты!
– закричал он.
– За спиной у меня развлекаешься с другими!
Лулу побледнела:
– Может, ты будешь так добр и скажешь - с кем?
– С толстяком Фейфаром хотя бы!
Господи боже, подумала она, ну и сволочь! Против тебя сутенер Тони просто гранд!
Сегодня у нее было не то настроение, чтобы спускать обиды, и она обрушилась на пана секретаря:
– А кто его привел? Кто заставил меня тянуть его за язык, да еще в постели?!
У Лулу из глаз брызнули слезы. Она вправду старалась быть порядочной женщиной и добровольно хранила ему верность, не из любви, а из благодарности. Он сам толкнул ее нарушить верность, а теперь упрекает.
Они ни разу не ссорились, но тут она взорвалась вулканом.
Пан секретарь швырнул ей на стол тысячекроновую банкноту:
– Больше не получишь. Раз ты такая добренькая, плати из своего!
Лулу, не раздумывая, вцепилась ему в лицо ногтями, о, она блестяще умела делать это, когда надо было отстоять свое место на улице или когда полицейский бывал с ней непочтителен. Пан секретарь еле вырвался и вылетел из квартиры.