Пантеон реплик. Реквием по человечности
Шрифт:
Подозрения в причастности к Дроздам этой шутницы начали отпадать, однако, какие-то скрытые цели за её действиями явно стояли.
– М-м, прекрасно… ладно, хоть повеселилась.
– Да ладно, не обижайся, могу загладить вину. Вижу, ты довольно талантливый, в школе искусств графини тебе будут очень рады, можешь даже подзаработать там.
– Графини?
– Ну, её по-разному называют, но тебе понравится, уверяю!
– Меня никогда к хореографии не тянуло. Оставь её номер, позвоню как время свободное появится.
– Пха-ха-ха, оригинально, оригинально отшил, всё больше
Дантей не знал и о этой проблеме нового мира, ибо собственный смартфон отсутствовал, как и остальные важные вещи, всегда лежавшие в ныне пустующих карманах. Для перепроверки пришлось остановить нелепые попытки продолжения пляски, прощупывая все выемки одежды, попутно задавая вопросы:
– А упомянутая тобой дама неплохо платит?
– Для начала пошли познакомлю с самой графиней, возможно, приставит на усадьбу с хорошей зарплатой, но с хореографией тогда придется повременить.
– Пофиг. Кстати, что с занозой, помочь вытащить?
– Она… – присев на тратуар, проверила Бегония, – исчезла… Может не так глубоко вошла и отпала сама… Блин, болело, будто зубочисткой пронзили.
– Всё обошлось, хорошо. На всякий случай прощу прощения, – сказал Дантей, присев рядом. – Бегония, могу ли я на усадьбе переночевать, или там лишь на смену пускают?
– Обговоришь всё сам, отдых тебе бы не помешал, еле на ногах уже держишься. Старался не разочаровать партнершу во время танца? – подметила Бегония, красиво улыбаясь.
– Ага. Всё, помчали на трудоустройство, пока и правда не уснул.
Необдуманные решения заставляли принимать факторы, разом нахлынувшие: холод, пронизывающий до костей, осознание отсутствия действующих сотовых для быстрой связи с близкими и ни гроша в кармане, для покупки хотя бы билета на общественный транспорт до съемной квартиры или ближайшего друга. Дантею иногда приходилось быть разнорабочим ради обеспечения студенческих потребностей, так что шабашка у странной женщины, называемой графиней, никак не смутила.
Жизненная тропа замкнулась на границе недавно покинутого кладбища: где оборвалась одна жизнь – решается судьба другой. Запланированное место встречи располагалось неподалёку, возле отдела по вопросам миграции, где будущая работодательница улаживала проблемы подчиненных.
Бегония подбежала к ухоженной карете, напоминающей те, что сдаются в аренду туристам. Высокий шофёр под стать празднику был ряженым, в шутливой манере поздоровался и направил бродить по округе, ибо «госпоже необходимо обкашлять вопросов еще минут на сорок».
Проводница затянула на мемориальный комплекс, пылающий помимо вечного огня глазами толпы, внимательно вглядывающейся в образы героев, отдавших жизнь за Кубань. Обычным интересом или же актом участия в почести предков вряд ли можно было назвать происходящее: женщины плакали, будто на их глазах только что померло дитя, а мужчины, держась за грудь, сдерживали бурно сливающиеся чувства тоски и гордости за воинов, на месте которых могли оказаться или же были ими. Действо на фоне яркого праздника контрастировало, манило познать каково проникнуться до такого состояния.
Бегония в очередной раз толкнула юношу, пытаясь подтвердить некие догадки, но растерявшийся Дантей даже не оглянулся назад – каменный лик монумента будто приказал смотреть в его глаза, не моргая, медленно изучая образы по бокам периферийным зрением. Глаза перенапрягались, капилляры лопались, но веки не смыкались. Внезапно ноги стали ватными, а взгляд помутнел. Из нутра раздался гневный вопль, тело рухнуло на спохватившихся зевак, оттащивших страдальца к вечному огню.
За пол минуты без дыхания и пульса сознание впитало переживания и последние моменты из жизни солдат, желающих вернуться домой после победы, имея за гордо поднятыми плечами цели, амбиции, ответственность за близких… Это порожденное войной душераздирающее послание от коллективного разума, запечатленное в информационном поле, импульсом ударило в голову потерявшего воспоминания и прежнюю позитивную энергию парня. Подпитка ненавистью даже не к самим боевым действиям, эхом отзывающиеся до сих пор, а к разрухе и потерям, способные затронуть и его, наделила силой, волей, оттесняющие туманности нового мира. Проекция невзгод волной прокатилась по сознанию, вымывая лишнее, поднимая на поверхность крупицы силы воли. Со слезами на щеках Дантей осознал, что его главная цель – защита родных и близких, всем доступным инструментарием, включая акт самопожертвования, только вот их судьба без средств связи остаётся неизвестной.
Очнулся юноша в карете от похлопываний по щекам и струи воды в лицо. Виновником был шофёр, одной рукой продолжавший бить по лицу, а другой вручая шоколадный батончик:
– Здоровеньки булы, новенький! Держи презент в честь первого дня работы.
– Не торопи коней, для приличия хотя бы создадим иллюзию собеседования, а то еще пустят слухи, что мы каждого встречного набираем, – устало произнесла женщина, рассматривая халат и меч Дантея.
– Как скажете, госпожа. Кхм, Дантей, так? Где работали? Состоите ли в брачных отношениях?
Растерянный, еле приходящий в себя после потери сознания кандидат на шабашку не спешил отвечать на вопросы. В горле встал ком, преследующий всех нас после подавления горя, из-за чего слова зажёвывала бездна горя, оставляя намёки лишь мимикой. Потуги заметила Бегония и дабы решить всё по-быстрому, обратилась к графине:
– Прошу прощения, госпожа, мы посетили мемориал неподалеку, и он того… прочувствовал.
– Меморис?
– Ну… вроде… Смущает только такая отдача, будто всё впитал.
– Всё возможно. Что ж, разберемся, спасибо за такой подарок, милая.
За обменом парой фраз стояло что-то большее, проясняющее резкое изменение отношения к юноше. Шофёр отстал с вопросами, а дама, не отводя глаз от паренька, в своей голове выстраивала будущий диалог. Неловкое молчание объект изучения прервал через минуту, приведя себя в порядок:
– Прошу прощения за произошедшее. Возможно, это из-за недосыпания…
– Не беспокойся, всё хорошо. Скорее всего, ты недавно пробудился и еще не во всё вник, верно?