Пантера - ярость и страсть
Шрифт:
– Мария, зайди ко мне... Пожалуйста. Мы с Валентиной переглянулись, у нее в глазах мелькнули слезы, а я пошла к боссу в кабинет, чувствуя слабость в ногах и комок в горле.
У двери я остановилась, не зная, что говорить и как себя вести. Меня так и подмывало ляпнуть ему что-нибудь вроде: "Пусть земля будет вам пухом, Родион Потапович", но я, помня запрет колдуньи, мужественно держалась. Лишь начала украдкой разглядывать его, стараясь до мелочей запомнить каждую черточку его лица, чтобы оно надолго закрепилось в моей памяти такое вот, еще живое, но уже обреченное. Босс тоже разглядывал меня, словно раздумывая, можно ли со мной вообще разговаривать, и наконец очень тихо, видимо, чтобы не услышала затаившаяся на кухне Валентина, сказал:
– Мне нужно ненадолго исчезнуть. Возможно, на неделю. Но я не хочу, чтобы агентство прекращало работу. У нас много текущих дел, надо заниматься школой детективов, завтра срок выплаты денег пенсионерам и так далее, не говоря о том, что могут прийти клиенты. Поэтому я решил оставить все на тебя. Ты уже многое знаешь, опыт набрала, так что, думаю, справишься. Если что, Валентина поможет. Есть вопросы?
Были ли у меня вопросы! Да целое море вопросов готово было сорваться с моего языка! Но вместо этого я почему-то смущенно попросила:
– А можно мне с вами, босс? Он слегка опешил.
– О чем это ты?
– Я имею в виду вот что: я исчезну вместе с вами, - тихо пояснила я. Вдруг с вами что-то случится, тогда я вернусь и сообщу Валентине. Если она это переживет, то мы вместе с ней вас и похороним. А то вы исчезнете без следа, а мы тут будем с ума сходить.
– За заботу спасибо, конечно, - буркнул босс.
– А все остальное полная чушь. Я непременно вернусь.
– И, помолчав, добавил: - Скорее всего... Только не спрашивай ни о чем. Вам ничего не нужно знать - так безопаснее для вас. Если будут спрашивать обо мне, кто бы ни был, отвечайте, что пропал и даже записки не оставил. А еще лучше говорите, что где-то в очередном загуле...
– Вы - в загуле?!
– ужаснулась я.
– Так надо, Мария, - мягко проговорил он.
– Надо, чтобы все выглядело естественно. Даже Валентине ничего не говори. В общем, думаю, ты все поняла. Мне пора идти. Никаких звонков и телеграмм от меня не будет. Если кто-то появится и скажет, что от меня - гоните прочь пинками. Не скучайте.
Он поднялся, надел легкую куртку, закинул на плечо спортивную сумку, лежавшую на столе, и, ни слова больше не сказав, вышел из офиса...
* * *
Когда за ним захлопнулась дверь, я постояла ровно несколько мгновений и бросилась на кухню, где с заплаканным лицом сидела Валентина. Чмок-нув ее в лоб, я быстро проговорила:
– Валечка, милая, мне нужно срочно смотаться по делам. Вернусь через недельку. Твоя Меланья ошиблась - он уехал на рыбалку и умирать не собирается. Закрой здесь все и ступай домой - это приказ босса. Ни о чем не спрашивай, умоляю. Все, я побежала...
Не глядя больше на бедную подругу, ошалело вытаращившую на меня глаза, я кинулась в приемную, вытащила из сейфа пачку денег на непредвиденные грядущие расходы, подхватила свою сумочку с "набором для настоящей леди" и выскочила на улицу. Прошло не больше минуты с того момента, как Родион вышел из двери, но его уже нигде не было видно. Не раздумывая, я прыгнула в наш джип и выехала со двора на Сретенку. И вовремя, потому что успела заметить, как босс садится в такси. Выждав немного, я поехала за ним, терзаемая сомнениями насчет правильности своих действий. А вдруг он и впрямь отправился на рыбалку? Тогда я буду выглядеть круглой идиоткой. Нет, этого просто не может быть. Он явно отправился туда, где его уже поджидает верная смерть. У меня все еще стояло перед глазами его лицо, и я не могла оставаться в стороне после того, как явственно разглядела на нем печать приближающейся смерти. До этого мне еще ни разу не приходилось наблюдать эти признаки, да и особого желания не было: что хорошего в том, что видишь будущего покойника? Впрочем, каждый человек, даже новорожденный младенец - будущий покойник. Таков закон нашей нелепой жизни.
Я не стала расспрашивать Родиона, зная, что он все равно ничего не скажет, но поняла, что случилось нечто очень серьезное и страшное, а он, из своей обычной скрытности и жалости к нам, не стал ничего объяснять, просто ушел, еще не зная, что где-то там уже затаилась его неминуемая гибель. Сказать ему о том, что предсказала колдунья, я не могла, но и оставить все как есть тем более. Плюнув на слова Меланьи о том, что предотвратить смерть невозможно, я решила следовать за ним, куда бы он ни направился, хоть в пекло или на дно морское, - в решающую минуту я должна оказаться рядом и вытащить босса из дерьма.
Слезы бежали по моим щекам, я не замечала их и, стиснув зубы, гнала машину за желтой "Волгой", стараясь не приближаться, чтобы босс не увидел знакомый джип. Но он даже не оборачивался. Сидел очень прямо на сиденье пассажира, высунув локоть в открытое окно, и волосы, его кудрявые волосы раздувались от встречных потоков ветра. Он ехал по Садовому кольцу в сторону трех вокзалов.
Чтобы не терять зря времени, я решила переодеться. Благо на заднем сиденье джипа у меня всегда лежало запасное платье на случай непредвиденных обстоятельств, а в этом оранжевом, что было на мне сейчас, босс мог заметить меня за триста километров, стоя ко мне спиной да еще с завязанными глазами. Не спуская глаз с такси, держа руль одной рукой, я начала стягивать с себя одежду, плюнув на приличия и на то, что водители со всех сторон, и без того с интересом посматривающие на меня, теперь уставились как .загипнотизированные, забыв о правилах безопасности движения. Когда я осталась в одних трусиках, один чудак на "жигуленке" зазевался и врезался в идущий впереди грузовик. Не обращая ни на кого внимания, я хладнокровно натянула на себя другое, менее заметное платье, и в этот момент такси свернуло к площади трех вокзалов.
Босс вышел из машины у Ярославского и пошел к билетным кассам. Я бросила джип на стоянке и стала наблюдать из толпы. Купив билет, он пошел на перрон, сел в третий вагон электрички в сторону Фрязева, а я без билета затаилась в тамбуре, нацепив для надежности на нос темные очки. Он сидел ко мне спиной, был по-прежнему серьезен и задумчиво смотрел в окно, держа на коленях сумку. Не так уж приятно, конечно, шпионить за собственным боссом, но ситуация требовала этого, и я готова была потом снести от него какие угодно упреки, оскорбления и даже побои, только бы с ним ничего не случилось. Хотя надеяться я могла только на чудо...
Народу в электричке было немного, все сидели на лавочках, в проходе никто не стоял. В тамбуре вместе со мной находился какой-то дачник, он курил "Приму" и бросал на меня похотливые взгляды, а я исподволь наблюдала за боссом, готовая в любой момент выскочить в другой вагон. Тут двери в другом конце вагона открылись, и в него ввалилось несколько пьяных парней, похожих на отморозков, тупых и крикливых. И пошли в мою сторону, задирая по пути безмолвных и терпеливых пассажиров. Им было лет по семнадцать-восемнадцать, и меня тошнило от одного вида этих самоуверенных и наглых ублюдков. Родион сидел в середине вагона с краю, и, когда очередь дошла до него, я напряглась. Высоченный сосунок в спортивном костюме, раздававший всем пассажирам подзатыльники, так же, ничтоже сумняшеся, отвесил смачный шлепок и моему боссу, отчего у того с носа свалились очки. Я затаила дыхание: что-то сейчас будет? Мне не хотелось сейчас вмешиваться, потому что Родион явно ехал не для того, чтобы встретиться и разобраться с этими подонками. Если я сейчас влезу, то он меня прогонит и дальше поедет, поминутно оглядываясь. И я решила не вмешиваться, что бы ни происходило.
А происходило следующее. Длинный отморозок двинулся, хохотнув, дальше, но тут же рухнул между рядами, споткнувшись о подставленную боссом ногу. Шедшие за ним застопорились, зашумели и начали помогать своему дружку подняться. Босс надел очки и продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Длинный встал, отряхнулся, оттолкнул своих товарищей и склонился над боссом, как колодезный журавель. За грохотом колес было плохо слышно, и я смогла разобрать лишь пару его фраз:
– Ты чё, крутой, крутой, да?! Да мы тебя сейчас...