Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад
Шрифт:
— Н. Г.
Франческа Лиа Блок
ТЕМНАЯ НОЧЬ ПСИХЕИ
Греция. «Купидон и Психея»
С Купидоном Психея познакомилась в сети. К этому времени оба уже пережили несколько неудачных романов и научились осторожности. У Психеи однажды случились отношения с мужчиной, по его словам, разведенным, но, как потом выяснилось, просто разъехавшимся с женой, которую он по-прежнему любил. Когда Психея призналась ему в любви, он ответил: «Я тебя тоже люблю. Я всех люблю. Мы все — одно». А последней пассией Купидона была самовлюбленная деспотичная актриса, неожиданно порвавшая с ним после того, как он уехал из города, чтобы повидаться со своей самовлюбленной деспотичной матерью. «Уж больно ты угодлив», — сказала она, ничего, впрочем, не имевшая против этого качества Купидона, пока он угождал только ей.
Но несмотря на
Психея велела Купидону войти в дом через заднюю дверь, которую она оставит незапертой. Жила она в коттедже неподалеку от пляжа. В спальне пахло морем, при коттедже был разбит маленький сад с жакарандой, которая роняла пурпурные цветы в прудик, окруженный замшелыми камнями. Ей нравилось воображать, что у нее в саду живут эльфы.
Услышав, как открывается задняя дверь, Психея затаила дыхание. Зачем ей это? — подивилась она, внезапно ощутив нежную тоску по своему милому, населенному эльфами дому, от которого было рукой подать до пляжа. Купидон может оказаться серийным убийцей — убьет ее, и она умрет и никогда уже не будет жить в снимаемом у городских властей и обожаемом коттедже. Правда, голос его звучал так тепло, так естественно; нет, не может он быть серийным убийцей. А если он некрасив? На фотографиях Купидон выглядел великолепно, однако они ведь могли быть и чужими.
А Купидон питал схожие сомнения насчет Психеи. Давно ли были сделаны ее фотографии? Может, она с тех пор жутко растолстела. Да и ее ли они, фотографии-то? А что если она алкоголичка (Купидон был трезвенником)? Или психопатка, которая решила ни с того ни с сего, что влюбилась в него, а когда он ее отвергнет, станет его преследовать. Все-таки не зря первые встречи принято назначать в людных местах.
Однако и Купидон, и Психея уже так долго изнывали без секса и так хорошо понимали друг дружку, беседуя по телефону, что одиночество и желание заставили обоих рискнуть. В спальне Психеи стояла темнота, но едва губы их соприкоснулись, едва они ощутили тела и запахи друг дружки и повалились на кровать — оба поняли, что взаимное влечение их не обмануло. (Он не серийный убийца! Она не психованная!) Купидон казался себе в объятиях Психеи огромным и сильным, она себе — гибкой и мягкой, а ее длинные, легкие каштановые локоны овивали Купидона и щекотали ему губы.
Их так тянуло друг к дружке, что весь следующий месяц Купидон приходил в постель Психеи каждую субботнюю ночь, и они с упоением предавались любви, а после разговаривали, не размыкая объятий. Психея работала воспитательницей в детском саду, за последние восемь лет она несколько раз заводила отношения с мужчинами, все неудачные. Родители ее умерли, ближайшая подруга недавно вышла замуж и ждала ребенка, поэтому виделись они редко. В свободное время Психея любила читать стихи и заниматься йогой. Купидон же хотел стать актером, но отказался от этой мечты и теперь работал в службе доставки. Отношения с матерью у него были неровные, отца он не видел с раннего детства. Каждую неделю Купидон посещал встречи Анонимных Алкоголиков и был теперь секретарем этих собраний. Как и Психея, он занимался йогой и любил читать о духовном. Что касается музыки и кино, то и тут их вкусы совпадали. Оба считали классикой музыки «Лед Зеппелин IV», а классикой кино «Небо над Берлином». Оба хотели бы иметь собаку, но жилища обоих не позволяли ее завести.
Таковы были факты — то, что они узнавали, читая сетевые страницы друг дружки и разговаривая по телефону. Но существовало и много другого, чего они знать не могли — например, того, как Купидон всхрапывает, негромко и обаятельно, когда смеется, а Психея хихикает, точно девчонка, отчего их общий смех обращался в безупречное пение; того, что температура тела у Купидона была немного повышена, а у Психеи немного понижена, и потому они уравновешивают друг дружку совершеннейшим образом; того, что оба умеют целоваться неистово, но нежно, и знают, как прилаживать свою силу или мягкость к тому, что делает другой; того, что химические вещества, которые вырабатывают их тела, образуют, соединяясь, — и особенно в смеси с запахами моря и сада — аромат, на создание которого и у опытного химика ушел бы не один год. Ни один из них не мог предвидеть, что другой будет точно знать, что нужно сказать и в самое подходящее время. Так, Психея нежно поведала Купидону, что, по ее мнению, актером он стал бы чудесным, — она поняла это по тому, как точно выбирает он время для шутки, по притягательной силе его личности, по красивому голосу; а Купидон однажды сказал ей, кончая, что у нее прекрасная, прекрасная душа.
С сексом все у них получалось замечательно. Замечательны были и их постельные разговоры. Однако все это происходило ночью.
Психея желала большего. Ей хотелось, чтобы Купидон,
Собственно говоря, рубашку она купила — в магазине «для бережливых»: большого размера французскую хлопковую кремового тона рубашку с рисунком из синих ирисов (в магазин Психея пришла не ради нее, а в надежде найти старомодное платье, расшитое розами, и рубашка просто попалась ей на глаза), — но знала: отдавать ее Купидону пока нельзя, поскольку рубашка лишь испугает его (хоть и меньше, чем новость о том, что Психея уже выбрала имя для их еще не родившейся дочери), — и потому упрятала ее в самую глубь стенного шкафа: пусть висит там до дня, когда он избавится от страха. Психея представляла себе, как протягивает Купидону рубашку и говорит с небрежной улыбкой: «Ах да, вот, только сегодня нашла. Надеюсь, придется впору». (Так ведь и пришлась бы — однажды в постели Психея, пока они любили друг дружку, измерила руками ширину его плеч.)
Психея была права, рубашка не понравилась бы Купидону, даже при том, что подходила под цвет его глаз и была ему впору. Он увидел бы в рубашке символ каких-то обязательств, а их Купидон боялся; у него имелись сложности даже с обязательствами перед собой. Каждодневная работа отнимала у Купидона много сил. Он был одаренным актером — играл в студенческом театре колледжа и привлек внимание немалого числа агентов, — однако страшился полностью посвятить себя искусству, потому что мог потерпеть неудачу. После колледжа он ходил на прослушивания, но безуспешно. Стал слишком много пить. В конце концов, агент Купидона указал ему на дверь. Теперь Купидон не пил, но в театр даже не заглядывал — совершенно нет времени, говорил он, да и устаю я на работе. Он был привязан к Психее, любил проводить с ней время, однако она немного пугала его. Присылала ему такие страстные стихотворения ее любимых поэтов — Пабло Неруды, Сапфо, — а ведь толком его не знала! Казалось, она стремится вытащить его под свет дня, разодеть, словно куколку, и пойти гулять с ним всем напоказ. У того, что он приходил к ней в темноте, имелась своя причина. И состояла она не в том, что Купидон, как подозревала Психея, стыдился показаться с ней на людях (после всех ее неудачных отношений с мужчинами, она несколько утратила уверенность в своей привлекательности), не в том, что ему не хотелось увидеть ее при солнечном свете, и не в том, что, как личность, она его не интересует — есть кому вставлять, и ладно. Нет, он считал, что в темноте сможет крепче держаться за себя. Затеряться в ком бы то ни было Купидон отнюдь не желал. Он знал, что это такое — пойти на свидание с женщиной, а потом встретиться с ней и на следующую ночь, и на следующую. После четвертой или пятой такой истории, Купидон понял, как хорошо ощущать себя совершенным невидимкой. Потому-то он и приходил к Психее только ночами. Чтобы не затеряться в ней. В темноте он уже невидим, а значит и исчезнуть не может. Вот он и требовал, чтобы Психея никогда не пыталась увидеть его при свете.
У Психеи имелся психоаналитик, и потому она сознавала, что много чего проецирует на личность Купидона. И то, что он приходил к ней только ночами, позволяло ей проецироваться на него даже сильнее. При нем она чувствовала себя слепой, перепуганной — как в детстве, когда во время игры в прятки ей завязывали глаза. «Оно».
Как-то ночью Купидон заснул, утомленный любовью, и у Психеи зародилась надежда, что он проспит до утра, и ей удастся увидеть его лицо, и они пойдут завтракать. Долго она пролежала без сна, глядя на часы, ожидая рассвета. В комнате было жарко и душно. И наконец, Психея поняла, что больше ждать не может. Встала, зажгла свечу, вгляделась в спящего Купидона. И увидела, что он вовсе не зверь, как она иногда подозревала, касаясь его мохнатой груди или отверделого члена (не то чтобы она отступилась, окажись Купидон зверем; ей все равно хотелось бы покупать ему еду и пищевые добавки — может быть, даже больше пищевых добавок! — и выходить с ним, чтобы позавтракать, в город), — не зверь, но, как она и думала, — большой, красивый мужчина с глазами, похожими на синие ирисы. Выглядел он в точности, как на сетевых фотографиях. Психея затаила дыхание, на глаза ее вдруг навернулись, словно от острой боли, слезы. Но тут капля воска упала со свечи на грудь Купидона, прямо над сердцем. Он проснулся и увидел, что Психея разглядывает его. И столько любви и желания светилось в ее глазах, что Купидон испугался. Ему захотелось удрать.