Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад
Шрифт:
Дом, когда они к нему дошли, вид имел опасный, убитый горем, словно уже начал отрываться от себя. Флора и Джек не пожелали больше входить в него. Ласково сжали Малыша в объятьях и спросили, не хочет ли он пойти с ними. Он бы хотел, да кто о ведьминых котах позаботится, о ведьминой мести? Поэтому он проводил их взглядом — уезжали они вместе. На север. Ну какой ребенок когда материным советам внимал?
Джек даже не позаботился взять с собой ведьмину библиотеку: багажник-де не резиновый, на все места не хватит. Он положится на Флору и ее волшебный кошелек.
Малыш сидел в саду и ел пучки травы,
Кое-какие коты все еще ходили вверх и вниз по могиле, укрывали подножье листьями, травой и перьями, собственной вылинявшей шерстью. В это мягкое гнездо Малыш и лег. Коты по-прежнему занимались делом — они всегда заняты делом, — когда Малыш заснул, щекой прижавшись к холодному стеклу окна спальни, рукой обхватив в щетку для волос, но посреди ночи проснулся, и оказалось, что он с головы до пят укрыт теплыми кошачьими телами, пахнущими травой.
Под его подбородком веревкой свернулся хвост, и все тела шелестели вдохами и выдохами, усы и лапы подергивались, шелковистые животики вздымались и опадали. Все коты спят исступленно, изнуренно, деловито — кроме одной белой кошки, что сидит у его головы и смотрит на него сверху вниз. Малыш никогда не видел прежде эту кошку, но все-таки знает ее: вы же знаете людей, которые приходят к вам во сне, — она целиком белая, только хохолки да оборки на ушах, хвосте и лапах рыжие, словно кто-то расшил ее по краю огнем.
— Как тебя зовут? — спрашивает Малыш. Никогда прежде не разговаривал он с ведьмиными котами.
Кошка поднимает лапу и лижется в потаенном местечке. Потом бросает на него взгляд.
— Можешь звать меня мамой, — отвечает она.
Но Малыш качает головой. Не может он так звать кошку. Под одеялом котов, под оконным стеклом ведьмин испанский каблук пьет лунный свет.
— Ну ладно, тогда зови меня Ведьмина Месть, — говорит кошка. Ее рот не двигается, но слова звучат у Малыша в голове. У кошки голос мохнатый и острый, как одеяло из иголок. — И можешь расчесать мне мех.
Малыш садится, сдвинув спящих котов, и достает щетку из кармана. Щетина оставила ряды крохотных вмятин у него на розовой ладони, вроде какого-то кода. Знай он его, прочел бы: «Расчеши мне мех».
Малыш расчесывает мех Ведьминой Мести. В шерсти — могильная грязь и пара рыжих муравьев, они вываливаются и убегают. Ведьмина Месть нагибает голову к земле и подхватывает их пастью. Груда котов вокруг зевает и потягивается. У них много дел.
— Надо сжечь ее дом, — говорит Ведьмина Месть. — Первым делом.
Щетка Малыша натыкается на колтун, и Ведьмина Месть поворачивается и прихватывает его запястье зубами. Потом лижет его в нежное местечко между большим и указательным пальцами.
— Хватит, — говорит она, — пора за работу.
И вот все они идут к дому, Малыш спотыкается в темноте, уходя все дальше и дальше
— Сначала надо запереть все двери.
И Малыш захлопывает двери и окна на первом этаже, открытой лишь кухонная дверь остается, а Ведьмина Месть задвигает щеколды тайных дверей, кошачьих дверей, чердачных дверей, и на крыше, и в погребе. Ни одна тайная дверь не осталась открыта. Теперь весь шум внутри, а Малыш и Ведьмина Месть — снаружи.
Все коты проскользнули в дом через кухонную дверь. В саду не осталось ни одного. Малышу видно в окно, как ведьмины коты подравнивают свои кучки хвороста. Ведьмина Месть сидит рядом, смотрит.
— Теперь зажги спичку и брось внутрь, — говорит Ведьмина Месть.
Малыш чиркает спичкой. Бросает внутрь. Какой мальчик не любит разводить костры?
— Теперь захлопни кухонную дверь, — говорит Ведьмина Месть, но Малыш не может. Все коты внутри. Ведьмина Месть встает на задние лапы и захлопывает кухонную дверь. От зажженной спички внутри что-то вспыхивает. Огонь бежит по полу, по кухонным стенам. Загораются коты, бегут в другие комнаты. Малыш видит все это в окна. Он стоит, прижавшись лицом к стеклу — холодному, потом теплому, потом горячему. Горящие коты с горящими ветками во ртах наваливаются на кухонную дверь, потом на все прочие двери дома, но все заперто. Малыш и Ведьмина Месть стоят в саду и смотрят на ведьмин дом и ведьмины книги, на ведьмины диваны и ведьмины кастрюли, на ведьминых котов, ее коты — да, все ее коты горят.
Никогда не следует сжигать дома. Никогда не следует бросать котов в огонь. Никогда не следует смотреть и ничего не делать, если дом горит. Никогда не следует слушаться кошку, которая велит что-нибудь эдакое. Надо слушаться маму, когда она велит уйти и не смотреть, отправляться в постель, ложиться спать. Надо слушаться маминой мести.
Никогда не следует отравлять ведьму.
Поутру Малыш проснулся в саду. Сажа укрывала его жирным одеялом. У него на груди, свернувшись клубком, спала Ведьмина Месть. Ведьмин дом еще стоял, но окна расплавились и стекли по стенам.
Ведьмина Месть проснулась, потянулась и отмыла Малыша маленьким языком акульей кожи. Потребовала, чтобы ее причесали. Потом зашла в дом и вышла с маленьким свертком. Он свисал у нее изо рта, бескостно, словно котенок.
Это кошачья шкурка, видит Малыш, только в ней больше нет кота. Ведьмина Месть опускает ее Малышу на колени.
Он взял ее в руки, и что-то блестящее выпало из мягкой легкой шкурки. Золотая монета, испачканная, скользкая от жира. Ведьмина Месть выносила кошачьи шкурки дюжинами, и в каждой было по золотой монете. Пока Малыш пересчитывал богатство, Ведьмина Месть скусила себе один коготок и извлекла из ведьминой щетки длинный ведьмин волос. Потом, как портняжка, села на траву по-турецки и принялась шить из множества кошачьих шкурок мешок.