Папа в окне напротив
Шрифт:
А может, я подменяю понятия?! Не он нравится, а то, что хотя бы кто-то из мужчин может мне помочь и кого я могу попросить о помощи. Кто не стесняется попросить ее у меня, показывая не свою силу и независимость, а принимая заботу.
Как назло сразу с утра образовывается очередь из клиентов на букеты. В понедельник утром! Что там праздновать-то?! Когда заканчиваю с букетами, приступаю к уборке.
И замираю, когда вижу под окнами тетю Зою. Если у нее еще хватит наглости зайти сюда…
Хватает. Заходит в своих сапогах в магазин и громко
– Онежа, доброе утро. Давно тебя не было видно. Как сама? Как Катя?
– Нормально мы.
– Сухо отвечаю.
– А я за цветочком пришла. Помнишь, который Катя сломала?
Бросаю взгляд на цветок в углу и закашливаюсь от неожиданности.
– Тетя Зоя, вы выставили пятилетнего ребенка на коридор одного. Чтобы его кто-то украл или обидел? И вам хватает наглости прийти за цветком?
– Голова так разболелась, потом еще давление подскочило. Я таблетку выпила. Испугалась, что плохо станет. Потом, как я? А что с Катей делать?
– Оставляя грязные следы, идет в сторону того самого цветка.
А ничего что у нее муж есть? Врала бы так хоть правдоподобно.
– А если бы вам было плохо, то кто-бы вам тогда помог?
– Ну, значит, доля моя такая, детка, ты не обижайся. Не хотела я, чтобы девочка видела, как я умираю.
Красиво врет, но меня этим не пронять. Тяжело вздыхая, наклоняется и берет в руки горшок, рассматривая цветок.
– Я рада, что с вами все в порядке, но цветок я вам не отдам. Я отщипну аккуратно и дам вам отросток.
– Ну они-то перевернули не отросток. Да и тебя их столько, что никто и не заметит. Одним больше, одним меньше.
– Они?
– Хватаюсь за слово, припоминая, что раньше виновата была только Катя. Тетя Зоя так неаккуратно рассматривает со всех сторон, что вот-вот цветок вывалился из горшка, и молчит. Делает вид, что не слышала мой вопрос.
– Отдайте мне цветок, он очень нежный.
– Беру у нее цветочный горшок и тяну на себя, но чувствую сопротивление.
– Да больно надо, - неожиданно резко толкает цветочный горшок в меня и отпускает, что я не успеваю его подхватить, и все падет на пол. Горшок раскалывается на две части, земля рассыпается по черной горкой плитке, а цветок надламывается посередине ствола… Десять тысяч…
– Лучше бы мне отдала, - бубнит тетя Зоя и, развернувшись, спешит к выходу, - теперь ни тебе, ни мне.
– Оплатите цветок.
– Ты сама у меня его забрала. Сама и разбила.
– Тетя Зоя, оплатите цветок!
– говорю ей в затылок, понимая, что она собирается сбежать.
– Онежа, такая раньше была хорошая девочка и так испортилась.
– Причитает, пытаясь увильнуть.
Я проскакиваю между цветами, преграждая ей путь.
- Оплатите разбитый цветочный горшок и сломанный цветок, я вас не выпущу.
– Выпустишь-выпустишь. – Берет меня за руку, отталкивая.
– Я полицию вызову.
– Вызывай. И соцопеку
– За что вы так со мной? Что я вам сделала?
– Слишком много хочешь. Скромнее надо быть.
Телефон перестает звонить и снова оживает. Что-то срочное и надо ответить, но и ее отпустить не могу.
Пока смотрю в сторону мобильного женщина меня отталкивает и выскальзывает из магазина. Я как и была раздета выбегаю на улицу, но она уже быстрым шагом скрывается в арке.
Давление у нее скачет… Размахиваюсь и сбиваю ногой ледяную глыбу, что валяется на тротуаре.
Черт с ней. Придумаю что-нибудь. Куплю в конце концов на Авито похожий цветок и подменю. Разворачиваюсь и иду в магазин. Надо убраться срочно, а тут как после бомбежки. Только Эллы Геннадьевны не хватает.
И снова телефон начинает звонить.
Иду к нему и вижу на экране фотографию воспитательницы. Звонит обрадовать, что ли, что Катю надо переводить в другой сад.
– Да.
– Онежа Алексеевна, у Кати сильно болит живот и вырвало. Вы можете ее забрать или нам вызывать скорую?
Беда не приходит одна. Моментально окидываю взглядом цветочный и то, что тут творится. Плевать.
– Я заберу ее. Минут через пять-десять буду.
Не дожидаясь ее ответа, сбрасываю вызов и быстро накидываю куртку и сумочку. Оставляю в магазине все как есть, потому терять время на уборку не хочу. Позвоню потом Ане, может прикроет меня. Если ничего серьезного, потом с Катей приду и уберусь. Закрываю магазин на ключ и выбегаю, не застегиваясь.
Что случилось? Вроде не ели ничего испорченного. Начинаю отматывать время назад, пока не натыкаюсь на субботу и время, когда отдала Егору и что он там делал с ней и чем угощал не знаю.
Пока спешу в сад, решаю по дороге узнать, что произошло в субботу. Может я чего0то не знаю. Ну ведь здорового же ребенка отдавала.
– Привет, - расслабленно отвечает. Конечно, у него же всё хорошо, ничего не болит, спортсмен чёртов.
– Что ты с Катей делал в субботу? Я отдала тебя здорового ребёнка. Вчера у неё болели ноги и руки. А сегодня мне звонят с сада и говорят, что теперь у неё болит живот.
– Уффф, - выдает что-то нечленораздельное и замирает, - подожди. Мы не делали ничего такого, чтобы ей заболел живот. Походили по дорожке, подтягивались немного.
– Немного, да? Почему у нее тогда болит все?
– Потому что ребенок должен хоть немного спортом заниматься.
– Знаешь что, с таким спортом мне сейчас скорую надо вызывать. Лучше уж без него.
– Серьезно, не делали мы ничего такого, чтобы ей заболел живот. Она не поднимала тяжести, нагрузки вообще не было на живот никакой. Где она?