Папа за триста дней
Шрифт:
Было видно, что Веник всерьез задумался над ее предложением. Переступил с ноги на ногу, почесал живот, оттягивая время. Но все же ее обнял. Да так резко, что они чуть не столкнулись лбами. Маленькие руки с силой сжались на ее шее и так же быстро разжались. Очевидно, Веник решил, что с него достаточно нежностей, но Алена была еще не готова его отпускать. Зарывшись носом в его шикарные кудри, она вдохнула аромат Орловского шампуня, которым Веник пользовался тайком, и прошлась ладошками по тощей спинке пасынка. Тот тяжело вздохнул. А потом и сам, на секунду поддавшись слабости, снова сжал ее ручонками в ответ и выпалив скороговоркой:
–
– Вень! — окликнула мальчишку Алена.
– М-м-м?
– Я тоже тебя люблю. Очень-очень.
Веник сложил руки за спиной, деловито кивнул и, поставив жирную точку в их разговоре, тихонько прикрыл за собой дверь. Тем самым лишив Алену всякого повода быть сильной. Она перевернулась на бок. Подтянула колени к груди и тихонько заплакала.
– Эй! Ты чего? Ты чего ревешь, а?
– Н-не знаю, я, наверное, ис-спугалась очень.
– Ну, все-все, Аленка. Все уже позади.
Орлов забрался к ней под одеяло. Развернул к себе, хотя она и упиралась. Спрятал заплаканное лицо на своей груди. Зарылся пальцами в еще сырые, пахнущие болотной тиной волосы.
– Бедная-бедная девочка, - шептал он, - смелая девочка. Очень смелая. Я таких. как ты, не видел. Ну, чего ты ревешь, а? Еще горше ревешь ведь, Ален!
Он ей жаловался, что ли? Алена всхлипнула. Рассмеялась.
– Мне просто никто никогда не говорил таких слов. Не жалел никто, не говорил, что я смелая. И в любви мне до Веньки никто и никогда не признавался, А это так хорошо, Артем! Когда тебя любят...
– Ну. как же... Ладно, твои недоумки-мужья. Но родители... тебя наверняка любили, пока были живы.
– Да они и сейчас живы, слава богу. Только я им, такая, не нужна. Ни тогда, ни
сейчас. Меня ведь дедушка воспитывал.
Наверное, всему виной был стресс, но Алену будто прорвало. И она разболтала о себе даже то, о чем никому никогда не рассказывала.
– Что значит - такая?
– Не слишком умная, - шмыгнула носом.
– Если бы я была поумней, все бы сложилось иначе.
Артем заставил Алену перелечь с собственной груди на матрас. И нависнув над нею сверху, принялся исследовать ее лицо цепким, все понимающим взглядом.
– Какой тебе поставили диагноз? — сощурился он.
– Обычный в то время.
– Умственная отсталость?
– по его небритым щекам прокатились желваки. Алена поерзала, не находя себе места.
– Так, ладно. Можешь не отвечать. Инвалидность, я так понимаю, у тебя из-за этого? Каких диагнозов еще на тебя навешали эти гребаные шарлатаны?
– Ну, надо заметить, у меня и впрямь не слишком высокий ай кью, - обиделась за всех врачей сразу Алена.
– О господи! Ты еще их защищаешь?
–
– Так у тебя дислексия?
– Ее легкая форма. Послушай, это неважно. Я с этим научилась прекрасно жить.Мы не могли бы поговорить о чем-то другом? И не мог бы ты с меня встать? Боюсь, наше эм... лежание не прошло даром.
Алена поерзала, в полной мере осознав, насколько оно не прошло. Вздохнула.
– Нет, сначала мы договорим.
– Я ведь уже все сказала.
– Но не про родителей. Они тебя бросили, что ли? Я правильно понимаю? Ты поэтому всех сироток собираешь под свое крыло?
– Может быть! А какая разница? Сам-то ты, похоже, к ним равнодушен.
И снова он на нее внимательно посмотрел. Открыл рот. Закрыл. Нахмурился. Понятно, что ему нечего было сказать. Ей вообще не стоило заводить эту тему. И оказывать на него давление, навязывая чувство вины.
– Если бы я могла, я бы ее...
Он оборвал ее речь поцелуем. Яростным и коротким. Длящимся какую-то долю секунды, впрочем, достаточную. чтобы вспыхнуло пламя.
– Мне нужно в душ... Я вся воняю болотом.
Но какое там. Тормоза уже отказали. У него. А потом и у нее. Напрочь. Её выбросило в открытый космос и понесло. И это было последним, что она запомнила, перед тем как провалиться в сон.
А разбудил Алену оглушительно громкий кашель. Она подскочила на месте, растерянно озираясь по сторонам. Схватила халат. который кто-то, скорее всего Орлов, заботливо положил на край матраса, и помчалась на звук. У постели Захара Ивановича топтался Артем и что-то зло ему выговаривал.
– Доброе утро! А что здесь происходит?
– Кхе-кхе!
– Этот му...
– Артем!
– У этого чудака почти сорок. А он не хочет вызывать скорую. Нет, мне, конечно, все равно, но когда он откинет копыта — мне придется объяснять, откуда здесь взялся труп.
– Я сейчас кому-нибудь позвоню. Кхе-кхе. Меня заберут. Кхе...
Звук кашля был по-настоящему жутким. А следующая за ним одышка и вовсе не сулила ничего хорошего. Он аж присвистывал.
– Кому позвонить? Может быть, вашему адвокату Милову?!
Захар Иванович снова зашелся приступом.
– Можно и ему. Да.
Пропустив сказанное мимо ушей Алена подошла поближе к матрасу. Села рядышком. Слегка коснулась заросшей щеки. Она никогда особенно не разглядывала Захара Ивановича и только сейчас поняла, что тот был вовсе не стар, как она изначально решила. Просто выглядел плохо. Особенно теперь.
– Захар Иванович... Вы не можете так со мной поступить. Что ж, я зря за вами в студеную реку лезла?