Папина дочка
Шрифт:
Сладкие ожоги от медленных ласковых губ...
Снится, как съезжают в сторону трусики и умелые пальцы скользят по губкам.
Тону и растворяюсь в тяжести горячего его тела...
И.... С воплем распахиваю глаза от слишком-слишком-слишком явственного ощущения врезавшегося в меня члена!
Задыхаясь, втягиваю воздух, протыкая коготками широкие мускулистые плечи.
Со стоном кусает меня за шею, толкаясь в меня снова и вырывая из моего горла шокированный стон.
– Тише...
–
– Ммм... Детка...
– шепчет мне в ушко хрипло, рассыпая по моему телу ощущение острых горячих мурашек.
Его громкое дыхание дрожит и смешивается с моими ошарашенными неконтролируемыми стонами.
– Не могу так медленно...
– трясет его тело от нетерпения.
Со стоном ускоряется.
Болезненное растяжение от каждого толчка превращается в дразнящую вспышку удовольствия при каждом его движении и эти противоречивые ощущения дезориентируют мое тело.
Вцепляется с рычанием мне в мочку зубами, сдавливает...
– Ай!
– с шипением вскрикиваю я, отвлекаясь на мгновение от слишком саднящих растяжений.
И в это же мгновение сокращаюсь от судороги удовольствия. Она поднимается волной и поглощает меня с головой.
– Рома… - не контролируя себя, бормочу я.
– Да, малыш…
Меня качает и изгибает, как на прибое.
Плечи под моими ладонями вздрагивают.
Чувствую, как он становится ещё больше и твёрже... Несколько нетерпеливых агрессивных рывков... и... до боли вдавливается со стоном в меня!
Распахиваю глаза, жадно ловя взглядом его подрагивающие губы и ресницы, остекленевший взгляд. Это так пронзает... Вау! Оглушает чувственностью! Мои бедра дергаются ему навстречу ещё в одной судороге. Слепну на мгновение… все расплывается…
И он полностью расслабляется на мне. Такой тяжелый... Сжимаю его крепче! Мне нравится это ощущение.
Шумно дышит...
Сползает чуть ниже на грудь.
Я улыбаюсь растерзанному, но приятному ощущению между бёдер, рисую коготками по его затылку.
Амнистия у моего кота…
Он уже равномерно сопит и ни на что не реагирует.
Телефон трезвонит. Это папа. Шесть утра… И сейчас лучше трубку взять!
– Да?
– сиплю я сорванным голосом.
– Через полчаса чтобы была дома. Иначе, я верну его обратно.
Цокаю, закатывая глаза.
Но я боюсь, что и правда вернет. Поэтому тихонечко выбираюсь из теплых объятий. Одеваюсь. Целую в висок, скулу, плечо… Вытаскиваю из духового шкафа пирог, ставлю на стол. Вызываю по приложению такси и захлопываю за собой дверь.
Глава 41 - Отцы и дети
Воскресенье провалялся трупом. С сериалом, пирогом от Лизы и переписочками.
Она попросила дать отцу немного времени, чтобы
Сутки хватит?
Упаковав последний кусок в пищевую пленку, забираю с утра с собой.
Еду к их дому.
Пора опять с папой здороваться. А то отвыкнет ещё от мысли про меня.
Припарковав тачку под окнами, выхожу с сигаретой и пишу Лизе.
"Доброе утро... Я тебя жду."
Не успеваю даже отправить, как выходит майор.
– Шмелёв...
– закрывает страдальчески глаза.
– Здравствуйте, Александр Михайлович.
– Какого ты тут делаешь?
– Лизу жду...
– пожимаю плечами.
– Мне ее надо на ленты отвезти.
– Лиза сегодня плохо себя чувствует и осталась дома, - ядовито.
– Меня отвезешь!
Садится ко мне в тачку.
Вот это поворот!
Ну, окей...
Выкинув сигарету сажусь тоже.
– Ребенка он моего собрался возить. Угробишь ещё где-нибудь!
– Я отлично вожу. У меня даже курс экстремального вождения сдан.
– Вот не успокаиваешь сейчас, Шмелёв!
Стягивает кусок пирога с панели.
– Это ещё что за кирпич?
– Это пирог.
– С гашишем?
– убирает на заднее сиденье.
Терпеливо вздыхаю.
– Какой гашишь? У меня спортивная диета, режим… Это Лиза пекла.
– А, нормально. То есть, мои пироги теперь место жительства сменили.
Ну блять...
– Чего Вам не нравится-то, я не пойму? Спортом занимаюсь, не бухаю, наркотой не балуюсь, деньги есть, вышку получаю, Лизу люблю!
– И не куришь, ага.
– И не курю! Балуюсь иногда. Брошу…
– Спортсмен и комсомолец, я помню, да, - отбивают его пальцы дробь по подлокотнику.
– Экран-то чем так разбил, комсомолец?
– Эм… - зависаю я.
Лучше бы тебе майор этого не знать!
– Шальная пуля.
– Чо?
– Шучу…
На накатанной дороге меня неожиданно подрезают. Успеваю вильнуть, уходя от удара. И приходится перестроиться через сплошную, чтобы не создавать аварийную ситуацию.
С другой полосы раздраженно орут клаксоны. Пролетаем в миллиметрах от борта грузовика.
– Ты чего делаешь?!
– Все нормально! Просто Вы меня немного нервируете.
– Я - тебя?! Это ты меня нервируешь, Шмелёв!
Подъезжаем к его отделению, останавливаюсь у шлагбаума.
– Хорошего дня, Александр Михайлович.
Выхожу вместе с ним.
– Может, нужно что-то Лизе привести?
– Что например?
– прищуривается.
Хорошего секса!
– Ну... Плохо себя чувствует же... Может, лекарства какие?
– У тебя учёба? Езжай - учись!
– Майор Иштаров?
– со спины подходят к нему два мужика в серых пальто.