Папина содержанка
Шрифт:
– Он ей прадедушка, – уточняю я.
– Хрен редьки не слаще, – отвечает Максим. – Наша миссия выполнена, мы летим в Москву, папик делает нам обоим очень хорошо.
«Папик, – думаю с презрением. – Опять это мерзкое слово! Как бы отучить её так называть моего отца?!»
– Как у тебя всё просто, – издевательски отвечаю на предложение мажорки. – Про условие забыла?
– Подумаешь! Привезем в Японию, она тут очухается, и мы её уболтаем покалякать со стариканом.
– А если откажется? Снова «по кумполу»? – спрашиваю я, вложив в слова
– Да не парься ты! Придумаем чего-нибудь! Эх, Сашок! – Максим сладко потянулась, аж суставы захрустели. – Где наша не пропадала! Помнится, сидим мы как-то в подвале посреди одного разрушенного города. Ну, ты слышал наверняка о тех события. Они у всех на слуху сейчас. Так вот, было это в марте, во время штурма. Вокруг стрельба, взрывы. А мы нашли в пустой квартире трехлитровую банку самогонки. Как она уцелела – ума не приложим. И вот, пока наверху гремит, мы давай прихлебывать. Закусывали, как полагается, солеными огурчиками, – тоже наш трофей. Ну вот, ремни отпустили немного, балдеем, а капитан наш и говорит…
– Максим, у тебя с головой вообще как?
– Нормально, чердак не протекает, а что? – удивляется мажорка.
– Какой, к едрене Фене, штурм? Какие, на фиг, события?! Ты о чём вообще?! – начинаю злиться.
– А чего такого? Я же сказала: недавние. Ты что, новости по ТВ не смотришь, в интернет не заходишь?
– Издеваешься, да? Тебе сколько лет?
– Ну, двадцать пять.
– Да с какого перепугу ты могла там оказаться, если не военнослужащая! – уже почти кричу я. – Хватит мне врать!
– Подумаешь, ну, придумала немножко, – говорит Максим и отворачивается. В стекло вижу отражение её физиономии. Опять ухмылка к ней прилипла. Ну что за баба?! Хотя представить её в военной форме… Это было бы очень эротично. Ещё бы он не врала так много. И не придумывала. Хотя… если она перестанет, то не будет самим собой, верно? А мне она такая вроде как нравится. Ах, Максим… Ничего ты не знаешь о моем к тебе тайном влечении. И сказать-то нельзя – что же я, собственному отцу дорогу перейду? Вот же я попал с этой мажоркой!
Глава 21
Когда мы вернулись в гостиницу, то Накамура собрался было откланяться, сославшись на большую занятость. Нам же до утра следующего дня предстояло, по его мнению, хорошенько отдохнуть перед тем, как начать выполнение поручение господина Мацунаги. Забавно, как он всегда произносит эту фамилию – с таким почтением и даже придыханием, словно так звали какого-нибудь бога.
Только в планы сопровождающего вмешалась мажорка. Она буквально ухватила японца за рукав пиджака, от чего у того узкие глаза стали широкими, и притянула к себе.
– Ну, уж нет, дружок-пирожок, – с ухмылкой, под которой таилась тщательно скрываемая злость, сказала Максим. – Ты сейчас пойдешь с нами водка пить – земля валяться, заодно расскажешь всё, что знаешь. И про Наоми, и про ее большую и чистую любовь, и заодно про семейные тайны. Пошли-пошли, а то силком заставлю, –
После таких слов Накамура, изрядно встревоженный поведением гостьи, последовал за нами в отель. Процессия получилась, словно мы его арестовали: впереди я, в середине японец, позади Максим. Ей только винтовки с примкнутым штыком не хватало, чтобы тыкать в спину Накамуры и приговаривать: «Шевели булками!»
Мы прошли в ресторан, который в этот поздний час был почти пуст и скоро собирался закрываться. Но, поскольку в нас узнали постояльцев, разрешили пройти и занять столик. Максим подозвала официанта и по-английски сказала ему, чтобы тот принес бутылку водки, графин апельсинового сока и три рюмки. Накамура всё это выслушал с лицом приговоренного к смерти. Видимо, перспектива пить водку с русскими его так ошарашила, что он стал мысленно прощаться с родственниками и обожаемой корпорацией.
Я же удивился тому, насколько хорошо мажорка говорит по-английски. Мне же раньше казалось, что она только по-русски умеет. Да, у этой девушки много ещё секретов.
Официант быстро вернулся, Максим разлила алкоголь.
– Ну, будем, – сказала краткий тост и опрокинула водку, сглотнув ее махом. После, даже не поморщившись, глубоко вдохнула носом воздух. Вот и вся закуска. Крепка дамочка, ничего не скажешь! Интересно, в каком таком заведении её научили пить по-мужски?
Я последовал за ней и хотел было тоже «воздухом закусить», но поспешно пригубил из бокала с соком. Мажорка бросила на меня насмешливый взгляд. Японец водку пил медленно, морщась, а потом осушил бокал целиком, жадно глотая холодную жидкость, аж кадык на горле бегал вверх-вниз, словно лифт катался. Да, господин хороший, это тебе не сакэ. Я читал, что в ней градусов намного меньше, а пьют тёпленькой. Гадость какая.
– Ну-с, друг любезный, – начала мажорка свой «допрос», – расскажи-ка нам, с чего вдруг Мацунага так любит свою правнучку. У него есть официальный наследник, преемник, президент вашей корпорации Сёдзи. Так нет, ему еще Наоми эта понадобилась. На фига?
– Господин Мацунага очень любит свою семью, для него каждый ее член важен…
– Будешь тут соловьем разливаться, я знаешь, что сделаю с тобой? – угрожающе-насмешливо спросила Максим. Я такой вижу её впервые, потому наблюдаю с большим интересом и помалкиваю.
– Нет, – ответил японец, начав мелко дрожать. Эх, не было у него самураев в предках, сразу видно! Крестьяне, наверное, какие-нибудь. Всю жизнь рис сажали, а тут одному из потомков довелось образование получить да в корпорацию пробиться. Всей деревней его почитают, наверное.
– Я сейчас позвоню твоему боссу, Сёдзи, и скажу, что ты напился до свинячьего визга и лез ко мне с гнусными предложениями, – сказала Максим. Да так уверенно, что даже я начал верить в искренность этих слов. – А вот он, – мажорка мотнула головой в мою сторону, – подтвердит. Кому твой босс поверит? Тебе, фитюлька ты корпоративная, или двум почетным гостям его дедушки?