Папино письмо
Шрифт:
Тбилиси, огромный, красивый чистый город, расположенный по двум сторонам ущелья, на дне которого течет река Кура. Много памятников. Уникальное зрелище представляют дома, расположенные на высоких, до 30 метров, речных берегах Куры. Стены этих домов сделаны по касательной к обрыву. Смотреть - ужас, а у них это - самые престижные места. Вдоль набережной - выставки живописцев и мастеров по глине и металлу. Очень красиво, но как и на Арбате - дорого.
Погода в Тбилиси солнечная и теплая, пока светит солнце, а утром вода в бассейне замерзает. В магазинах - изобилие продуктов, колбасы, масло, творог, кефир. А мясо в Грузии принято продавать в живом виде.
Мы стали свидетелями распродажи живых поросят, привезенных
Из Тбилиси мы выехали 25 декабря в 9.24 и через сорок минут вышли за его границы. Прощай, тепло и лето! Впереди - опять зима. Впереди развалины Армении.
Едем на Калинино - это уже Армения. Можно было ближе, но через заснеженный Крестовый перевал. Решили не рисковать.
Чем ближе к Армении, тем суровей климат и беднее природа. На границе попадаются азербайджанцы с недобрыми взглядами и злыми усмешками.
Какая разительная перемена встретила нас в первом же армянском селе Калинино! После чистых, холеных грузин - бедные и безучастные люди. Сплошное безразличие и упоение величием собственного национального горя, хотя пострадавшие районы очень далеко. От них не дождались ни радушия, ни внимания, хотя помогать ехали именно им.
Первые развалины мы увидели в Степанаване, хотя этот город пострадал сравнительно мало. Уцелел мост через ущелье высотой около 70 метров, сохранился памятник Степану Наумяну. Из двух стелл вылетело несколько камней, и теперь они лежат неубранными на мраморном подножии монумента.
Любочка, я пишу эти строки глубокой ночью в палатке, рядом с корпусами завода КПО 26 декабря 1988 года. Писать в хронологическом порядке об увиденном после Степанавана нет сил. Только скажу, что ни одна киношная съемка о второй мировой не идет ни в какое сравнение с тем, что сделало землетрясение в Армении. Обрушенные дома, раздавленные и сброшенные на обочину машины, сошедшие с рельс грузовые поезда и покореженные пассажирские вагоны, каменные глыбы размером с деревенский дом, скатившиеся с гор и застывшие перед новым движением... Многоэтажные дома Спитака, наклонившиеся к земле под углом 60 градусов и свалки, свалки... Они угнетают больше, чем разрушения, поскольку среди обломков, свай и груды камней видны куски материи, мебели, детских кроваток и колясок. Видеть все это - просто ужасно. А горе людей на бумаге передать и вовсе невозможно.
Мы приехали в Ленинакан ночью, но на улице горел свет. Действовал комендантский час. Завод КПО от разрушений пострадал мало, зато от мародерства (чьего?) - сильно.
Нас ждали. Накормили ужином. Спали опять в автобусах.
Сегодня, 26 декабря, осмотрели завод. Кругом - следы человеческого варварства: раскуроченная электрика и электроника, сантехника. Хаос и запустение кругом. Было такое ощущение, что завод не работает больше года.
Армяне, рабочие этого завода, приходят кушать, получают сухой паек, но работать на восстановлении города желанием не горят. В одно место мы сложили привезенную с собой одежду, обувь, белье, которые для пострадавших собирала вся страна. Они подходят, пороются и с пренебрежением отходят прочь. В городе продолжается мародерство. Вокруг предприятий - военный патруль. Пойманных с поличным - расстреливают на месте.
На заводе шлифстанков порядка больше. Там остался один корпус. Был рад, что уцелел начальник отдела кадров. Его родня была вывезена в Россию. Вернусь, обязательно их навестим. Удалось спасти трудовые книжки. Но кругом, кругом приложили свои грязные руки мародеры.
В палатке все уже спят, потрескивают в буржуйке дрова. Сравнительно тепло. Сижу на кровати. Да-да! На самой настоящей кровати и на коленке пишу тебе это письмо.
Сегодня 28.12, среда. Два дня взяться за перо не было возможности. Вчера было очень холодно. Дул резкий, пронзительный ветер, на небе - ни облачка. Мороз - минус 15. сильный, штормовой ветер. При очередном порыве показалось, что улетаем вместе с палаткой. Мы остались, а вот тепло улетучилось вмиг. В 2 ночи проснулись от ужасного холода, дрова прогорели, а дыхания четырех человек, чтобы согреть шестиместную палатку, маловато.
Несколько слов о нашем быте. Живем в палатке, поставленной нашими предшественниками - ребятами из Днепропетровска. Их было восемь, и жили они в двух палатках. Обыкновенных, летних, но утепленных изнутри листами оргалита. На земле - фанера. На ней - решетки из душевых. Внутренний каркас палатки - из дюралевых трубок. Обогрев с помощью печки-буржуйки. Заготовка дров - централизованно, на пилораме. Наш палаточный городок стоит на стадионе, подальше от заводских корпусов.
Сегодня ездили в Кировакан, опять через Спитак. Ужас от увиденного не проходит, даже если это видишь уже не в первый раз.
В Кировакане волна разрушений прошла через наш завод. Можно сказать, что завода просто нет. То, что уцелело, находится в аварийном состоянии и подлежит уничтожению. Кстати, в городе уже ведутся взрывные работы. Я был свидетелем, как взорвали дом в девять этажей. Мгновение, дом как бы подпрыгивает, затем - медленно оседает, оставляя в воздухе столб пыли. Затем - резкий звук взрыва, ударная волна, от которой в близлежащем доме вылетели стекла, и как финал - гора строительного мусора, на которую сразу набрасываются экскаваторы и бульдозеры. Самосвалы растаскивают хлам, как муравьи. Пока мы были в городе, взорвали три бывших дома. Военная часть, где я служил, уцелела полностью, но заехать туда не было времени. В городе, он, в принципе, пострадал не сильно, работает рынок, магазины, кинотеатры, баня. Нет только телефона, так как подстанция разрушена, а времянка обслуживает необходимые объекты и штаб города.
Работы здесь - непочатый край. Вся трудность состоит в том, что те, кому приехали помогать, этой помощи не желают. Армяне приходят, три раза в день кушают, как речь заходит о расчистке завалов, они исчезают под любым предлогом.
Дорогая моя Любаша! 31 декабря, последний день уходящего 1988 года, для нас не прошел бесследно. В 8 часов 10 минут по местному времени произошел очередной толчок силой 7 баллов. На Ленинакан пришлось 4-5 баллов. Были разрушения. Мы этот толчок ощутили по резкому колебанию котельной трубы и легкому поталкиванию земли, как в электричке на рельсовых стыках. В городе уже второй день ведутся взрывные работы. Хоть мы и находимся в пригороде, взрывы ощущаются довольно сильно. Самосвалы работают круглосуточно, все пригороды завалены строительным мусором. Но уже появляются площадки, расчищенные под будущие объекты.
Сегодня ночью температура воздуха была минус 15-18 градусов. А днем, на солнце, таял снег и можно, в принципе, загорать. Сегодня в наш палаточный городок, благодаря усилиям Крашенинникова, прибыли "бочки" - домики нефтяников. Но в них будут жить уже без меня, потому что второго числа я возвращаюсь домой. Но все равно, это было очень радостным событием, так как вместе с ними привезли и маленькие телевизоры. Но оно омрачилось коротким замыканием, устроенным главным энергетиком завода, который в свое оправдание бормотал, что что-то напутал и не так понял схему. Но все хорошо, что хорошо кончается, и усилием москвичей электроснабжение к вечеру восстановили. Новогоднюю ночь мы встречали у голубого экрана!