Папины хлопоты
Шрифт:
– Вещи зачем с трупов сняли? – спросил я, отправляя в рот очередной сочный кусок.
– Господин так они же хорошие и дорогие. Можно мы будем их сами носить?
– Не возражаю.
Крестьяне одобрительно закивали уже, наверное, представляя себя в эльфийских шмотках.
– Денег сколько? – спросил я, заранее готовясь к долгому подсчёту.
– Два кошелька с золотом, три с серебром, пять с медью, – быстро управился староста, проявив смекалку. – Каждый под завязку, господин.
– Так золото, серебро и один медный возьму с собой. Остальное оставьте себе.
Восторженный
– Спасибо хозяин, – оскалился Борн, продемонстрировав мне кривые, чёрные зубы.
Все драгоценности кроме парочки перстней, массивной печатки и золотых цепочек, я тоже оставил мужикам. Из оружия взял себе десяток метательных ножей, меч Алиендила похожий на саблю (больно уютно он умещался в моей руке) и парочку кинжалов. Взял ещё топор, чем немало удивил мужиков.
– Телега, лошади готовы? Придумал, что накидать внутрь, чтобы я выглядел мирным торговцем?
Староста указал мне пальцем на крепкую повозку, стоящую в углу двора. В ней стояли мешки, тюки, лежали какие-то шкуры.
– Два дня назад разбойники ограбили какого-то купца и привезли сюда его телегу. Не разгружали. Можно взять её, а лошадок мы дадим вам самых лучших. Только одному ехать нельзя.
– Думаешь обидят? – улыбнулся я.
– Нет, что вы! Хотя на дорогах не спокойно. Гоблины озоровать начали опять. Просто в Кносте лучше выглядеть бароном, приехавшим на рынок вместе со своими людьми. Я, мой сын и ещё три человека поедем с вами. Сопроводим вас до города. Заодно продадим несколько лошадок и купим скотину для себя.
Подхватив с тарелки серебряной вилкой с двумя зубцами очередной кусок мяса, я закинул его себе в рот.
– Не возражаю. А вот мясо пересолили.
5. Страшная находка
Уже через час две крепкие пегие лошадки везли телегу, в которой мы все устроились, по дороге. Борн в начале стеснялся, а потом начал развлекать меня разговорами. Рассказывал про нравы местных жителей, эльфийские грабежи, оркскую войну, гоблинские рейды, гномью реконкисту и другую забавную ерунду, которая у них тут творилась. Его сын – коренастый лопоухий паренёк и трое крепких мужичков молчали, иногда кидая на меня уважительные взгляды.
– А мир у вас тут бывает? – лениво спросил я старосту, пережёвывая крепкими зубами соломинку, закинув ногу на ногу и развалившись на тюках набитых шерстью.
– Так иногда. Бывает, год не воюем, бывает полтора. Тогда вообще хорошо.
– Да уж, хорошо. А сколько королевств на континенте?
– На чём?
– Ну, здесь на суше… под небом.
– Тридцать три.
– Ничего себе. И все ненавидят друг друга?
– Так это только человеческих. Ещё три гномьих, два оркских… раньше три было, но жёлтые, красных перебили, – уточнил Борн, опять растопырив пальцы. – Да два эльфийских, но у них Гражданская война в обоих, вот они по нашим землям и расползлись.
– А у гоблинов?
– У гоблинов, троллей государств нет, господин. Они же дикие, грабежом живут.
– Тролли значит ещё есть, – произнёс
Услышав меня, староста, довольно оскалился улыбкой "а-ля ужас стоматолога" и сказал:
– И не говорите господин. Как уж они нам надоели эти ящеры летучие. Еле-еле от них избавились.
Я чуть с телеги не свалился от удивления.
– Давно?
– Давно. Лет пять назад. И ведь как? Перетравили мы их, перетравили.
«Нет, отсюда надо точно побыстрее валить. Гранатомёт-то взять не догадался», – подумал ваш покорный слуга, внимательно вглядываясь в неподвижно сидевших впереди на обочине людей.
Телега подпрыгнула на очередном ухабе и по голове мне шандарахнуло щитом с гербом барона Клейсбеста. Да, тем самым, что спас мне жизнь, когда Рыжий пальнул в меня из арбалета. Борн категорически отказался меня слушать и попёр эту железяку с нами.
– Ай, чтоб тебя! Зачем ты её взял? Только место занимает.
– Господин, вы теперь наш барон. Здесь ваш герб. Без герба властителям нельзя.
– Ладно, ладно, – поняв, что переспорить крестьянина не удастся, я потёр отбитую макушку. – А что это там?
– Не знаю господин. Кажется беда…
Впереди и правда была беда. Точнее она пролетела здесь несколько часов назад, коснулась путешествующих по тракту людей, выпила их жизни и понеслась дальше по своим делам.
Трое мужчин, две женщины и два подростка рассевшись замерли возле остывшего очага. Котёл с остывшей похлёбкой висел на крепкой палке, в руках людей были ложки и тарелки. Они вполне могли произвести впечатление остановившейся на привале перекусить семьи, если бы не выколотые глаза и не вспоротые животы, потроха, из которых и наполняли посуду. Мухи, жирные, наглые вовсю облюбовали уютную полянку, наполняя воздух противным жужжанием.
Мужики крестились, стучали по дереву и сплёвывали, а сынок Борна заплакал и начал колотить себя по ушам ладонями. Надо же дебелый, а разумом слаб.
– Кто же это их так? – спросил я, выпрыгивая из телеги и обходя тела.
– Гоблины, господин. Любят они так развлекаться. На сильный вооружённый отряд напасть побоятся, а вот на семью или одинокого путника легко, – пояснил староста, обнимая сына и запихивая ему в руки мягкую игрушку из мешковины, соломы и разноцветных пуговиц.
– Вещей нет. Лошадей убили. Напали, помародерствовали и ушли в лес.
– Так они завсегда так, господин. Давайте дальше поедем, не ровен час и наш след возьмут, – испуганным голосом заканючил Борн. Ехавшие с нами крестьяне тоже нервно заозирались по сторонам.
«Ну, уж хрен им, а не полковника», – подумал я, запрыгивая в телегу и чувствуя пристальные взгляды, наблюдавшие за нами из чащи.
– Но, поехали!
Через четыре часа на землю опустился сумрак, и мы начали искать место для ночлега. Это дело я крестьянам не доверил. Сам лично нашёл небольшой холмик, на котором мы разбили лагерь и разожгли костёр. Большой, больше чем было необходимо – мужики всё ещё тряслись после воспоминаний об убитой семье.