Папийон

Шарьер Анри

Разбудил меня птичий гомон. Лучи солнца просачивались сквозь листву горизонтально. Значит, часов семь-восемь утра. Вода стояла довольно высоко.

С того момента, как я покинул остров Дьявола, прошло шестьдесят часов. Я никак не мог сообразить, насколько далеко нахожусь от моря; во всяком случае, надо подождать, пока хоть немного спадет вода, а потом пойти на берег и маленько обсушиться, погреться на солнышке. Пресной воды у меня не осталось, зато остались кокосы, и я жевал их мякоть с великим удовольствием. Я также протер этой мякотью ожоги — ведь она содержала кокосовое масло. Затем выкурил две сигареты подряд.

Сильвен не выходил

из головы, только на этот раз я думал о нем без эгоизма. Сердце мое было исполнено печали, а перед глазами так и стояла страшная картина: мой друг, затягиваемый в болотную жижу все глубже и глубже. Хорошо хоть теперь он не страдает.

Наконец вода сошла почти полностью, и я отправился к берегу. Солнце сияло ослепительно, море было преисполнено благодатного покоя. Я умылся в лужице с чистой морской водой, одежда и тело высохли через несколько минут. Закурил, бросил последний взгляд на то место, где погиб мой друг, и зашагал в лес, перекинув мешок через плечо.

Часа через два удалось наконец выбраться на сухой участок. Здесь можно разбить лагерь и передохнуть хотя бы сутки. Я начал потрошить ножом орехи, мякоть складывал в мешок, а скорлупу выбрасывал. Так и подмывало развести костер, но осторожность возобладала.

Оставшаяся часть дня и ночь прошли спокойно. На рассвете меня разбудило птичье пение. Я закончил потрошить орехи и с маленьким узелком вместо мешка отправился в путь, на восток.

К трем часам дня я вышел на тропинку — узенькую, но хорошо утоптанную, должно быть, ею пользовались люди, собирающие балату — природный каучуконос, или те, кто носил еду золотоискателям. Тут и там виднелись отпечатки копыт ослов и мулов. А вот в засохшей грязи промелькнул и человеческий след с хорошо пропечатавшимся большим пальцем. Я прошагал по ней до самой ночи, жуя кокосовую мякоть. Глаза по-прежнему гноились и слипались. Надо промыть их пресной водой, как только попадется. В узелке, помимо кокосов, лежала коробочка с куском простого мыла, бритва «Жилетт», двенадцать лезвий и кисточка для бритья — полный джентльменский набор. В руке я держал мачете, но пользоваться им не пришлось — тропинка была хорошо расчищена. Глядя по сторонам, я замечал ветки срезанные совсем недавно. Должно быть, здесь ходит немало людей, так что нужно держаться настороже.

Здешние джунгли совсем не походили на те, в которых я оказался во время первого побега. Лес был как бы двухъярусным. Первый ярус составляла растительность высотой метров пять-шесть, а над ней уже располагалась «крыша» леса, поднимавшаяся больше чем на двадцать метров от земли. Солнечный свет проникал только справа, по левую руку джунгли были погружены почти в полную тьму. Шел я довольно быстро, изредка попадались гари, где деревья были выжжены либо людьми, либо лесным пожаром от молний. Двигался я на восток, и клонящееся к западу солнце било мне теперь в спину — по направлению к негритянской деревне Куру или лагерю под тем же названием.

Ночь настала резко и сразу, идти в темноте я не решался. Зашел в лес и метрах в тридцати от дороги устроил себе постель, срезав гладкие листья с дерева, напоминавшего банановую пальму. И листья, и земля были совершенно сухими — повезло, видно, давно не было дождя. Выкурил две сигареты. Я не очень устал за этот день. И голоден не был. Но во рту пересохло от жажды.

Итак, началась вторая половина побега. Руаяль, Сен-Жозеф и остров Дьявола теперь далеко. Прошло уже шесть дней, и здесь, в Куру, должны быть предупреждены.

Прежде всего, охранники в лагере и, конечно, негры в деревне. Здесь и полицейский пост наверняка имеется. Разумно ли в этом случае держать путь к деревне? Я плохо представлял себе окрестности. Лагерь находится где-то между деревней и рекой. Это все, что мне известно о Куру.

Будучи еще на острове, я рассчитывал захватить в плен первого встречного и заставить его довести меня до Инини, китайского лагеря, где находился брат Чанга Куик-Куик. Так к чему менять этот план? А вдруг на острове Дьявола решили, что мы утонули? Тогда беспокоиться не о чем. Ну а если нет? Тогда и к Куру приближаться опасно. Раз там лесоповал, значит, должно быть много арабов, а они по большей части доносчики и шпионы. Берегись, Папийон. Не расслабляйся. Ты должен заметить их первым, до того, как заметят тебя. Вывод: по тропе идти нельзя, надо идти лесом, вдоль нее. Сегодня ты вел себя как самый легкомысленный болван — разгуливал по тропинке ничем не вооруженный кроме мачете. Это просто безумие! Завтра пойду лесом.

Проснулся я рано, разбуженный птицами и животными, приветствовавшими восход солнца Пожевал орехов, протер мякотью лицо и отправился в путь.

Теперь я шел вдоль тропинки, совсем близко к ней, и видно меня не было, но идти было трудно — мешали лианы и ветки. Все же я поступил очень разумно, сойдя с нее, так как вскоре услыхал свист. Тропинку было видно метров на пятьдесят вперед, но никого на ней не было...

Ага, вот же он! Угольно черный негр. На спине какой-то ящик, в правой руке ружье. В рубашке хаки и шортах, ноги босые. Он шел, опустив глаза и сгорбившись под грузом.

Я спрятался за большим деревом на самом краю тропы и ждал, зажав открытый нож в ладони. В ту же секунду, как он поравнялся с деревом, я прыгнул. Схватил его за правую руку, вывернул ее. Ружье упало.

— Не убивайте! О, господин, пощадите! — Он стоял с приставленным к горлу ножом.

Я наклонился и поднял ружье — старенькую одностволку, — отступил на пару шагов и сказал:

— Снимай ящик. Клади его на землю. И не думай бежать, иначе пристрелю как собаку!

Оцепеневший от ужаса бедняга наконец повиновался. Потом поднял на меня глаза.

— Вы беглый?

— Да.

— Чего вы хотите? Заберите все, что у меня есть. Но умоляю, только не убивайте! У меня пятеро детей! Ради бога!

— Заткнись! Как тебя зовут?

— Жан.

— Куда идешь?

— Несу еду и лекарства двум моим братьям, они рубят лес.

— Откуда идешь?

— Из Куру.

— Так ты оттуда?

— Там родился.

— А где Инини, знаешь?

— Да. Торгую иногда с китайцами из лагеря.

— А вот это видишь?

— Что это?

— Деньги. Пятьсот франков. Давай выбирай, братец: или будешь делать, что я тебе говорю, и тогда получишь пятьсот франков и свое ружье обратно, или, если откажешься или попробуешь удрать, убью. Так что решай.

— А что я должен делать? Все сделаю, даже бесплатно.

— Отведешь меня к Инини. Но смотри, чтоб ни единая душа не прознала. Там надо найти одного китайца. Как только я встречусь с ним, отпущу. Идет?

— Идет.

— Но смотри, без фокусов. Иначе ты покойник!

— Нет-нет. Клянусь! Я вас не подведу.

В ящике оказалась сгущенка. Он дал мне шесть банок, потом добавил еще буханку хлеба и кусок ветчины.

— Спрячь ящик в лесу, на обратном пути заберешь. Вот здесь, смотри, я отмечу дерево зарубкой.