Паприка (Papurika)

Цуцуи Ясутака

– Это почему?

– Тебе не показались странными объемы закупок из «Токио электронике Гикэн»?

– Ну. Потому я и сказал, что больше там заказывать не буду.

– И при этих словах занервничал Кацураги.

– Разве?

– Тогда я и подумала – они мошенничали. Пользуясь твоей безалаберностью, раздували объемы закупок, да еще и на крючке тебя держали.

– Да, пожалуй.

– Необходимо, чтобы инспектором стал надежный человек. Я поговорю с директором. Буду просить, чтобы он рекомендовал того, кому доверяет сам.

– Меня больше забавляет, как они засуетились, когда мы обмолвились об уходе. Понимают, что стоит нам уйти, и исследования не сдвинутся с места. И только один заместитель, как мне показалось, не прочь устранить не только директора, но и нас с тобой. Но если только разглагольствовать, пущены технологии на самотек или нет, на одном этом институт не протянет.

– Слушай! – Ацуко вдруг будто осенило. Она остановилась в рекреации перед аптекой – оттуда их пути к лабораториям расходились. Остерегаясь взглядов снующих медсестер и психотерапевтов, она тихо промолвила: – А Инуи прежде не выдвигали на Нобелевку?

– Именно! – Токида в изумлении вытаращился на люминесцентную лампу под потолком.- Я об этом слышал. Разумеется, это было давно – мы тогда еще под стол пешком ходили.

– Между прочим, он велел тебе оставить все результаты исследований.

– Хочет приписать себе мои заслуги? Не бывать такому! – Выкрикнув, Токида быстро посмотрел по сторонам и горько усмехнулся: – Давай об этом потом, ладно?

– Хорошо.

Вернувшись в лабораторию, Ацуко пожалела, что не спросила у Токиды, поставил ли он блокиратор. Нобуэ Какимото просматривала сон тяжелобольного, записанный накануне. Доклад она так и не откопировала.

– Этот сон тебе смотреть нельзя. Слишком опасно.- Ацуко поспешно отключила монитор.- В чем дело? Доклад необходимо срочно сдать.

Нобуэ сидела, потупив взгляд, но вдруг резко встала. Со всего маху, как будто совсем спятила, она залепила Ацуко пощечину.

– Не задавайся! Красавица, мать твою!

14

Видимо, Паприка сообщила привратнику о визите гостя: тот сразу же пропустил Носэ. Было около полуночи. Тацуо Носэ тут же направился к лифту в глубине вестибюля.

Однако едва он нажал на кнопку шестнадцатого этажа, как вслед за ним в лифт втиснулся огромный человек. Носэ решил, что это, должно быть, и есть тот самый разработчик установки. Лицо на неразборчивых фотографиях в газетах Носэ не запомнил, но из статей знал, что ученый – тучный человек весом за центнер. Нажав на кнопку пятнадцатого этажа, толстяк подозрительно покосился на Носэ.

Тот же, улыбнувшись, поздоровался взглядом и сказал:

– Директор Сима устроил мне лечение у Паприки. Моя фамилия Носэ.

Человек, похоже, удивился:

– Паприка? Опять она за свое? Ох, не вовремя.- И он вдруг улыбнулся.

Как предпринимателя, люди вроде Токиды должны были интересовать Носэ меньше всего: обрюзгший безвольный мужчина, он с людьми и разговаривать-то не умеет толком. Но что-то в нем все равно к себе располагало. Прежде всего взгляд – ясный, благородный.

Носэ не знал, что вызвало у толстяка улыбку на словах «ох, не вовремя». Газеты, которые он читал, не опускались до публикаций слухов о Паприке, анонсы еженедельников не печатали. На пятнадцатом этаже мужчина вышел, даже не попрощавшись. Казалось, он о чем-то задумался. Носэ разбирался в людях и понял, что с ним в лифте ехала чистая и невинная душа.

На шестнадцатом этаже перед квартирой 1604 пришлось подождать. Когда Паприка открыла дверь, Носэ невольно вскрикнул:

– Что у тебя с глазом?

– Так, пустяки. Не обращайте внимания.

Под левым глазом у нее темнел синяк, а сам глаз налился кровью. Носэ подумал, что это ее приложил кто-то из больных, а вслух спросил:

– Больно?

– Да уж. Кофе будете?

Переступая порог гостиной, Носэ на мгновение усомнился в Паприке.

– Спасибо, но мне необходимо уснуть, правда?

– Верно. Тогда как насчет виски? Я подключусь к вашему сну только под утро, поэтому немного выпить можно.- Паприка достала из сервировочного столика «Джек Дэниеле» и наполнила бокалы со льдом.- Я сегодня устала и хочу поспать, но на один бокал компанию составлю.

– Что ж, неплохо,- согласился Носэ, внимательно разглядывая Паприку. Раньше в домашней одежде он ее не видел. Паприка вдруг растерялась и потупила взгляд – такого с ней не бывало уже много лет. А Носэ заметил, что перестал считать ее ребенком.- Я понимаю, тебе сейчас не до веселья.

– Ну почему? Расслабиться не помешает.

Они сидели за стеклянным столом друг против друга и пили виски со льдом. Позади Паприки расстилалась панорама ночного города. В комнате было уютно, и Носэ быстро захмелел. Паприка – вся такая домашняя. Однако Носэ показалось: что-то ее удручает и беседовать она не расположена. Время от времени она будто бы порывалась что-то сказать, но не решалась. Возможно, ей требовался совет Носэ, но она сомневалась, можно ли ему довериться. И в конце концов промолчала. Лишь поставила бокал на стол и поднялась с места:

– Вы же, наверное, тоже с самого утра на ногах. Устали? Давайте будем укладываться.

– Да, видимо, пора.

– Можете принять душ. Насколько я помню, пижаму вы не носите. В душевой есть халат.

– Хорошо.- Носэ понимал: чтобы не стеснять Паприку, будет лучше, если он уснет первым. Быстро допив виски, он поднялся.

Странное чувство. Что это? Отношения пациента и врача? Отца и дочери? А может – супругов? Или более того – любовников? Носэ не чувствовал себя дома, но и супружеской изменой тут не пахло. И уж точно не больница. Из ванной Носэ прошел в спальню, там при свете монитора разделся и в одном нижнем белье лег в постель. Потом в белоснежной ночнушке зайдет Паприка и наденет ему «горгону».