Паприка (Papurika)

Цуцуи Ясутака

Спать не хотелось. Носэ разбирало бесстыдное желание еще раз увидеть фигуру Паприки в неглиже – пусть даже в полумраке. Из ванной доносился плеск воды.

Когда Паприка вошла в спальню, Носэ лежал с закрытыми глазами. В щелочку между век он увидел, что девушка стоит у кровати и, улыбаясь, смотрит на него. Она казалась высокой, голубой свет из-за спины пробивался через ночную рубашку, отчетливо вырисовывая грудь. Синяк под глазом был незаметен. Паприка напоминала богиню – Венеру или Харити*. Заметив пристальный взгляд, богиня погрозила Носэ пальцем и, оголив загорелые икры, легла на соседнюю кровать. Дотянувшись до аппарата, стоявшего у изголовья, вставила флоппи-диски, что-то намотала на запястье, а после укрылась простыней и затихла.

* Харити (санскр.) – буддистская богиня, покровительница детей, благополучного деторождения, воспитания, гармонии между супругами, любви и согласия в семье.

Годы берут свое. Увидев, что хотел, Носэ успокоился и, когда послышалось сонное дыхание Паприки, тоже провалился в забытье. После нескольких коротких фаз сна проснулся, снял «горгону», сходил в туалет. А вернувшись, пристально посмотрел на красивое лицо спящей Паприки, горько усмехнулся, представил, как уныло должна выглядеть сейчас его улыбка, и, умиротворенный, лег в постель. На сей раз уснул крепко.

Его несуразные похождения продолжались. Носэ наполовину осознавал, что видит сон. Похожие сюжеты снились ему часто. Он почти не ходил в кино, а когда посмотрел на видео из проката фильм «Кибер-спаситель», его приятно удивил прогресс приключенческого жанра. В нем словно возродилось ощущение прежней киношной лихорадки детских лет. И вот теперь ему снились такие сны.

Носэ шагает по лесу навстречу приключениям. На нем изрядно поношенный костюм-сафари – вроде того, который в телесериале «Джим из джунглей» носил Джонни Вайсмюллер. В знойных джунглях колышется подлесок кто-то проворно снует там зигзагами. Могут быть нищие в тряпье. Носэ необходимо успеть поймать кого-нибудь.

В погоне он ныряет в заросли кустарника вслед за беглецом. Завязывается вялая потасовка. И что он видит?

У неприятеля не лицо, а морда – то ли кабана, то ли медведя.

«Ага, это – Сэгава!» – считает Носэ, повалив довольно хилого оборотня наземь.

– Нет, не он. Но раз не Сэгава, то кто же? Кто он? – произносит Носэ вслух. Неужели он не помнит свой вчерашний сон после того, как %?:*?

– Ты прав, это не Сэгава, а Такао,- подбадривает его Паприка.

«Точно. Это не Сэгава, а Такао. Вспоминая тот сон, необходимо догадаться, кто чей №!%:*?. Так сказала Паприка, и нужно действовать безотлагательно». И вот припечатанная к земле морда неприятеля превращается в лицо мальчика, который по-детски поясняет, что он Такао. Носэ узнает его не сразу.

Носэ опять шагает по лесной чаще. Теперь – вместе с Паприкой. На ней, как обычно, красная майка и джинсы, которые Носэ в шутку называет «ее униформой». При этом он не знает, из какого сна эта Паприка: вчерашнего или проникла только сейчас.

– Прости, я только что подключилась,- улыбается она.

– Нет-нет, о чем ты? Незачем извиняться. Я рад, что ты пришла,- бормочет Носэ. А может, думает, что бормочет. Но Паприке сразу все понятно. А из окрестных зарослей за ними наблюдают оборотни – медведь, тигр, кабан, волк, гиена…

– Кто это? – равнодушно интересуется Парика.- Тоже из бондианы?

– Нет, это другие. Из «№%?:*!%*»? – Название он помнит, однако во сне произнести не удается.

– Что-что? – переспрашивает сидящая рядом Паприка.

Они вдвоем уже сидят в зрительном зале и смотрят фильм, в котором только что играли сами.

– Это «Остров доктора Моро». Я ездил смотреть его один.

– Выходит, «Доктор Ноу» и «Остров доктора Моро» смешались?

Проницательный анализ Паприки жжет желудок Тацуо Носэ почище пряностей. Может, потому у нее такое прозвище?

– Но если этот фильм я смотрел один, то на «Доктора Ноу» ходил с кем-то вместе.

Носэ со стоном отрывает взгляд от экрана и поворачивает голову направо. Ему показалось, что он увидит там что-то неприятное, и он не ошибся: вместо лица Паприки – тигриная морда.

За окном начинается поле. Носэ любуется пейзажем из окна какой-то гостиницы. Поле словно из воспоминаний о родине. Посреди него какой-то мужчина продает кому-то из клиентов Носэ овощи.

– А это кто?

Обернувшись, Носэ видит, что на татами стоит Паприка. Вместо морды тигра – ее обычное лицо. Она подходит к Носэ и садится в плетеное кресло у окна.

– Похоже, то был Намба.- Но почему он продавал овощи на поле, Носэ не знает.

В коридоре паника. Паприка усмехается:

– Говорят, в гостиницу забрел тигр.

– Похоже, они правы,- произносит Носэ, понимая, что глаза у него округлились от страха.- Караул! В гостиницу забрел тигр!

– И сюда войдет? – наивно спрашивает Паприка.

Носэ ничего не отвечает, а самому становится страшно: «Сейчас войдет тигр, и я узнаю, каково быть гладиатором».

– Как думаешь, почему я превращалась в тигрицу? Носэ не может ответить на ее вопрос – язык одеревенел.

Отодвинув в сторону фусума*, входит его сын – ему года четыре-пять, он в легком летнем кимоно-юката. Носэ понимает, что вспомнил поездку с семьей в гостиницу на горячих источниках.

* Фусума (яп.) – скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы.

– Этот ребенок – и вправду твой сын? – спрашивает Паприка, привставая от удивления.- Тот самый, что звонил мне на днях?

– Да, он. Лет десять с лишним назад.- Носэ вспоминает важную деталь.- Кстати, его зовут Торао. Только иероглиф «тора»** пишется как в восточном гороскопе.

** Тора (яп.) – тигр.

Юный Торао сразу же куда-то пропадает. Паприка сидит в плетеном кресле, погрузившись в раздумья, а сцена вокруг опять сменяется.

Фойе на первом этаже. Никого нет. Это фирма Носэ, стеклянная дверь – автоматическая. Похожая на Паприку женщина задает Носэ вопрос. Оба не сводят глаз с автоматической двери.

– Почему ты дал сыну имя Торао, не вспомнишь?

– Мне понравилось. Почему? Не знаю. Открывается дверь, и в фойе на красном велосипеде

въезжает Скэнобу.