Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
Ижэ отвернулся, глядя на свинцовое небо Гахаана.
— И что дальше? Вы сцепились с магом, и он тебя проклял — так, что ли?
— Нет, — сказала Лимори честно. — Мне нравится думать, что тогда эта схватка ничего бы не дала, что мне надо было подумать — и я отступила. Но на самом деле это были, разумеется, шок и страх. Мужчина рядом со мной просто так убил женщину даже не за какие-то действия вроде воровства или нападения, что было бы всё равно ужасно, но хотя бы объяснимо. Нет, он убил её за слова, и это не укладывалось в голове. И все вокруг — и стража, и люди, и нелюди, и торговцы, и волшебники — просто отвели взгляды, как будто это нормально. Вот тогда я и поняла, что с моим городом что-то не так. А ещё я ощутила очень глубокое отвращение к себе самой, к собственному страху...
— Как знакомо, — ухмыльнулся дракон. — Это классика запугивания, Жрица. Ничего больше.
Глаза его были темны, а душа билась в оковах ужаса. Что он вспоминает, интересно — смерть брата? Что-то ещё? Лимори не сомневалась ни секунды: он действительно хорошо знаком с тем, о чём она говорит.
— В любом случае, я вернулась в Храм разбитой, — сказала она. — Закрылась в комнате для медитаций, провела там несколько дней, а после, спросив благословения Предвечной, переоделась в платье небогатой горожанки, переплела волосы, сняла Храмовый знак и пошла в мир. Не буду рассказывать вам, что я увидела там... скажу только, что я вернулась через несколько месяцев с уверенностью: боевые маги, те, кто должен защищать нас, на деле создали паутину страха, насилия и лжи. Об этом я и начала говорить остальным Жрицам.
— Дай угадаю: тебе сказали заткнуться?
— В общем и целом, вы понимаете всё верно, — улыбнулась она уголком губ. — Меня заставили замолчать, но после, когда я продолжила упорствовать, позвали в особый Круг. Так я узнала, что в стане Жриц существует и крепнет движение, которое желает противостоять боевым магам. Причём возглавляет его не кто-то, а Верховная. Молодых особ вроде меня старались не втягивать в это, и поначалу они просто попросили меня вести себя тихо, но я хотела быть полезной; после всего, что увидела, я пообещала себе, что не стану стоять в стороне. В итоге они приняли меня в свои ряды. Мы были не одиноки: недовольство нарастало и среди некромантов. Однако, боевые маги были умны — если можно считать трусость, подлость и расчётливость умом, разумеется. Они старались не нападать на некромантов, поддерживая тем самым негласный паритет. Между тем, сформировалась круговая порука, связывающая боевиков всех структур: и стражу стены, и городскую стражу, и чрезвычайные группы. Они прикрывали друг друга, и все преступления, совершаемые ими, оставались бездоказательными — зачастую о них даже не сообщали, свидетелей было не найти. Если же всё же находились...
— Дай угадаю — они мистическим образом исчезали?
— Именно. Вам стоило бы податься в пророки.
— Знакомая ситуация, — ухмыльнулся дракон. — Видал такое много раз. И порой проделывал...
— Рада за вас. В любом случае, Наместник Чу, призванный присматривать за порядком в городе, оказался в сложной ситуации. Он не желал бросать в бой своих некромантов — они, что бы там ни было, не воины по природе своей, да и оставила бы такая война город беззащитным. Но даже на это можно было бы закрыть глаза. Однако, боевых магов прислали в Чу из центральных городов. Наместник не имел права напасть на них без одобрения совета Властелинов и Наместников...
— А получить такое одобрение он мог только с доказательствами на руках.
— Да. Потому управы на боевиков всё не было, а наши попытки защитить людей ни к чему не вели. И вот тогда Верховная созвала нас и сообщила, что она расписывается в своей некомпетентности. Потому она решила умереть. Принести себя в жертву, дабы Предвечная, увидев нашу решимость, обратила на нас свой взор и прислала решение. Несколько Жриц из старших поддержали её в этом начинании, и в очередное празднование Дня Предвечной они сделали это. И тогда Тёмная Мать действительно обратила на нас свой взор. Силы, которые высвободила жертва, Она направила на призыв. Так у нас появился новый Верховный Жрец.
— И что мог изменить новый Жрец? — насмешливо приподнял брови Ижэ, но было видно, что он заинтригован. — Или он был настолько могуществен?
— Сначала мы тоже так посчитали, — сдержанно отозвалась Лимори. — Наш Верховный — не обычное существо, но в нём нет боевой мощи. Мы не понимали, как он может помочь. Нам оставалось только верить. И мы верили. Как вскоре выяснилось, не зря: в таких войнах магическая и физическая сила безусловно важны, но планирование и то, что Жрец называет политтехнологиями — важнее. Он начал координировать движение сопротивления, привлекать купеческие деньги, собирать компромат и доказательства, вербовать шпионов и подсадных особ, которые провоцировали бы разговоры в стане боевых магов, вести диалог с некромантами. Также Верховный наказал принимать в Храм не только женщин-Жриц, но и мужчин. Братьев. Все дети Жриц мужского пола, которые ранее уходили из Храма по достижении совершеннолетия, с той поры тоже становились Братьями. Они, разумеется, не выполняют ритуальных действий, однако должны помогать нам, защищать нас и Храм.
— Умно, — оценил Ижэ.
— Да, Верховный — одно из умнейших существ, мне известных... Но вы должны понимать, что это всё не было делом одного дня. Я рассказываю об этом быстро, но длилось сие несколько лет. Это было подлинное противостояние умов, и пришёл момент, когда боевики осознали степень нависшей над ними угрозы. Именно тогда случилась провокация: якобы Храм укрывал за своими стенами преступников. "Преступниками", как вы понимаете, были спешно объявлены свидетели, могущие уличить боевых магов. Храм отказался выдать их; и вот тогда посреди ночи боевики двинулись на штурм — именуя это, разумеется, крайними мерами и арестом преступников.
Лимори помедлила, прикрыв глаза — воспоминания были ещё слишком свежи.
— Мы понимали, что не можем их впустить, — сказала она тихо. — Храм к тому моменту был окружён тремя линиями обороны; я была фокусом щита на последней, третьей. Нападение было стремительным и жестоким, шпионы не успели нас предупредить — внешние ворота и вовсе были распахнуты, как того требует Ночное Гостеприимство, а вторые пали за каких-то десять минут, потому что щит там держало только трое послушниц. Когда нападающие пробились к нашим воротам, мы с девочками знали, что дальше укреплений нет. Нас было двенадцать, и мы понимали, что нам некуда отступать: Братья на тот момент были силой скорее физической, магов среди них было не так уж много. Они бы справились, атакуя неприятеля с защищённых от магии стен, но, окажись они в замкнутом пространстве один на один, их перебили бы на раз. И тогда мы решили брать откат на себя. Так, в сознании мы или нет, враг не войдёт, пока хоть одна из нас жива. Это дало бы шанс продержаться, пока другие Жрицы создадут ещё один щит.
— И многие выжили? Из двенадцати?
— Я одна, — сказала Лимори сухо. — Сказалась смешанная кровь.
— Вон оно что, — протянул Ижэ задумчиво. — Имеет смысл. Значит, эта дрянь на твоей ауре...
— Сплавленный откат от множества заклятий и проклятий. Да, всё так.
Дракон в тот день долго рассматривал Лимори, точно силился разгадать сложную заморскую головоломку.
— Возможно, однажды я это пойму, — сказал он задумчиво. — Возможно...
И тогда она поняла, что нечто между ними навсегда изменилось — и, пожалуй, скорее в лучшую сторону.
– 5 -
Снова потекли дни, свинцовые, как тучи над Гахааном, тяжёлые, как ночи без сна. Здесь, в закрытой комнате посреди мёртвого мира, Лимори особенно ясно ощущала бег времени, которое уходит. Она отчаянно ждала следующего прихода дракона — и вот, спустя семь бесконечно долгих дней, он появился.
Ижэ выглядел измождённым. Лимори не знала, что могло бы так измотать дракона — и, наверное, где-то в глубине души даже не хотела знать.
— Может быть, всё же массаж? — уточнила она осторожно.