Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
Лимори усмехнулась.
— Ты тянешь время.
— Может, придумаешь другое желание?
— Без вариантов. И, смею заметить, ты сам согласился.
— Я был не в себе!
— Даани...
— Ладно! Ты — тиран и деспот.
— Я всего лишь попросила перевесить голову оленя подальше ото входа в библиотеку.
— Она придаёт колорита!
— Она ругается так, что почти краснею даже я. И истерически хохочет в остальное время.
— Ничего ты не понимаешь, — усмехнулся демон лукаво. — Это оммаж.
— Уж сколь я ни любопытна, но всё равно не хочу знать, чему именно, — покачала головой Лимори. —
— Ты читаешь мои мысли? — продолжал дурачиться Даани. — Да как можно!
— Что тут происходит? — холодный голос ворвался в их посиделки, ставшие за последние несколько дней маленькой традицией, и прервал обмен колкостями и насмешками.
— Кхм, — сказал Даани, частично сбрасывая маску балагура, которую предпочитал натягивать на время их шахматных сражений. — Позволь сказать классическое "Это не то, о чём ты подумал". Мы с твоей душой просто играли в шахматы.
Ижэ (или всё же его настоящим именем было Ижеени?) смотрел на них крайне недобрым взглядом.
— С чего вы решили тут устроить совместные игры? — уточнил он холодно.
Лимори кашлянула.
— Это вышло случайно, — сказала она честно.
На самом деле, это действительно была случайность.
Когда Лимори оказалась в библиотеке Ижена и бегло там осмотрелась, чувства, что обуяли её, едва ли поддавались описанию. Хотя...
Помнится, однажды Эу-хений познакомил её с концепциями так называемых Ада и Рая. Она была шокирована. Для Жрицы Предвечной подобные космогонические представления о посмертии казались дикими, непонятными; они рушили картину Мира. В понимании тёмной религии вышеупомянутые загробные дали, в которых души коротали вечность, были пугающими ловушками — по крайней мере, в описании и интерпретации простого человека, каким был у себя на родине Эу-хений. Будь то Рай или Ад, но предположение, что всё время после смерти, всю оставшуюся вечность душа будет заточена в каком-то камерном мирке без права на перерождение, рост, растворение в Мире или слияние с Основами... на вкус Лимори, это было ужасно. Но каждому дана вера по себе, и посмертие в какой-то степени тоже каждый себе выбирает. Близка людям идея о замкнутом пространстве, полном одних только скучных удовольствий, или о смрадной бездне, транслирующей не менее скучные вечные страдания — их право верить в подобное.
Однако она всё же задумалась о том, какими она могла бы вообразить собственные Рай и Ад (ведь ясно же: коль существует для мертвецов техногенного мира такое посмертие, то для каждого индивидуально, разве нет? Не может же быть удовольствия, которое нравится всем, или муки, которая мучительна для всех без исключения. Это очевидно: в вопросах боли и наслаждения, как нигде, важен индивидуальный подход).
Так вот, когда она осмотрелась в библиотеке, то пришла к выводу, что таким мог бы быть её личный Рай. Или нечто, максимально близкое к нему.
Она бродила меж полок, восторженно листала книги на знакомых и незнакомых языках, ходила по опоясывающей библиотечное крыло стеклянной галерее, открывающей полноценный вид на холмы Гахаана, забиралась на стеллажи и любовно гладила горы свитков.
Лимори была счастлива.
Даже очень странный страж библиотеки — говорящая голова оленя — не мог испоганить ей в тот день настроения. Собственно, ничто не могло.
В Вольных Городах было не очень хорошо с книгами. Найти что-то новое, по-настоящему ценное и интересное было тяжело; даже истории о любви в пёстрых томиках или сомнительные с точки зрения логики и здравого смысла деяния очередного героического героя стоили баснословно дорого. Что уж говорить об иномирной библиотеке? Да ещё с заклинаниями адаптации, позволяющими понимать текст если не всех, то многих книг на иномирных языках. Тут были книги даже из техногенного мира!..
В общем, это был экстаз.
Неудивительно, что несколько дней Лимори мало что замечала вокруг себя, ела от случая к случаю и почти не спала. Она не знала, сколько ещё времени отведено ей Предвечной, и спешила.
Спешила узнать побольше.
Демона Даани она видела порой периферическим зрением. Он приходил в библиотеку, кивал ей — и отправлялся по витой лестнице на второй этаж, в обширный раздел, посвящённый ментальной магии. Лимори тоже было бы интересно там покопаться, но в первую очередь она предсказуемо зависла в разделах, посвящённых высшим материям (тут они именовались "Высшая магия и философия") и иным мирам (над стеллажами мерцало название "Многообразие вероятностей"). Так что они не пересекались.
По-хорошему, наверное, и вовсе следовало уходить, когда он появлялся, но... Она не смогла бы себя заставить. Не смогла бы потерять хоть немного времени.
В раздел менталистики её в тот день погнала нужда — то бишь, поиск нужного термина, без которого обширный фрагмент текста совершенно не имел смысла. Между тем, книга "Мост над последней рекой", восходящая чуть ли не к истокам культа Тьмы Предвечной, не допускала малейшего недопонимания и неточности: она должна была восприниматься цельным монолитом.
Лимори выбрала момент, когда Даани покинул облюбованное место, и отправилась туда. Правда, на какое-то время искомый термин был забыт: на столе обнаружились шахматы, те самые, которые так обожал Верховный.
Навалилась тоска: по Храму, по Эу-хению, по Жрицам, по воспитанникам... И то щемящее чувство, что возникает, когда очень-очень далеко вдруг получаешь весточку из любимого дома. Она подошла, с весёлым удивлением отметив, что шахматы поделены не просто на чёрных и белых, но на демонов и драконов. Тем не менее, фигуры были вполне себе узнаваемы. Причём игра была приостановлена в самом разгаре: шло позиционное противостояние за центр, и эндшпиль не за горами.
Ей стало интересно: а с кем играл Даани? Похоже, что сам с собой. Эу-хений тоже так делал поначалу — и весьма сильно страдал от этого. Это потом он обучил этой игре своих приближенных и получил, пусть и не сразу, несколько достойных соперников. Лимори была в их числе. И она не удержалась от искушения: осторожно взяла коня "чёрных" (это была девушка верхом на драконе) и сделала ход.
Даани подошёл к ней тем же вечером и спросил без предисловий:
— Не составите мне компанию за шахматами?