Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
Вопрос в ином: не наделают ли они сейчас ошибок, не примут ли поспешное решение? Не навлечёт ли она своим желанием прожить на пару месяцев дольше беду на свой город, не подведёт ли Властелина? Она прикрыла глаза, обращаясь ко внутреннему чутью, мысленно попросив Предвечную о помощи. Не откажи, Госпожа... подскажи верный ответ...
"Папа говорит, торговаться всегда есть смысл, — всплыла в её воспоминаниях фраза бывшего ученика. — Даже если положение безнадёжное. Никогда не знаешь, как всё изменится в следующий момент! А уж когда твой враг — время, то надо торговаться ещё отчаянней, предлагать всё, что можно, и урывать каждую секундочку..."
Если это не был ответ, то она ничего не понимала в жречестве.
— Ну и? — спросил Ижэ. — Хочешь повидать Предгорье?
— Да, — отозвалась она негромко. — Определённо.
В следующий момент дракон небрежно поднял руку, полыхнувшую всесжигающим призрачным пламенем, и прижал ладонь к груди Лимори.
Она выгнулась, губы распахнулись в немом крике. Зеленоватое пламя взметнулось вокруг и заполнило, казалось, всё её существо. Лимори пыталась отрешиться, но боль была какой-то слишком настоящей, неизбежной и близкой. Но в то же время — странное дело — очищающей, как жгучее обеззараживающее зелье, угодившее на открытую рану.
Она чувствовала себя очищенной и живой.
Это кончилось так же внезапно, как и началось. Лимори тяжело осела в кресле, ощущая, как способность видеть медленно возвращается к ней.
— Итак, — Ижэ, как ни в чём ни бывало, пригубил вина. — Думаю, лет пять или даже семь я для тебя выиграл. Выжечь эту дрянь совсем, не уничтожив базовые слои твоей ауры, невозможно... для меня. Пока. Но думаю, тот же Лаари, работай в паре со мной, смог бы придумать способ. И он не один такой умелец. Даже если я не переживу войну, у тебя есть запас времени на то, чтобы найти другого Призрачного дракона и специалиста ментального или лекарского профиля. Если выживешь... Если сможешь уговорить их помочь тебе... то будешь жить.
На Лимори будто обрушилась гора. Она сидела, потрясённо глядя на мужчину напротив, и не знала, что сказать. Ижэ подобных трудностей не испытывал:
— Значит так. Слушай и запоминай, что тебе нужно сделать...
– 7 -
— Командир, — Ида свернула свой чёрно-оранжевый хвост в несколько колец и с нехарактерной для неё неуверенностью посмотрела на Жакрама. — Разрешите внести нестандартное предложение.
Брови его приподнялись.
Ида была его кузиной (по линии матери, разумеется) и всегда могла рассчитывать на лояльность. И это было взаимно — она тоже поддерживала Жакрама, что бы там ни было. Собственно, даже когда он не просил. Например, она сделала всё, чтобы войти в его личный отряд и воевать с ним бок о бок.
Это, следует отметить, было непросто: у нагов не принято брать женщин на поле боя. Нагайны зачастую обучались боевым искусствам, но не становились воинами — это было запрещено. Обусловлен сей закон был не какой-то намеренной дискриминацией, но реалиями: женщин у нагов было в полтора-два раза меньше, чем мужчин. При таком раскладе их жизнями старались не рисковать.
Но Ида, разумеется, отыскала лазейку: отучилась, втайне поступила на дополнительный профиль "боевой лекарь" и подала заявку на независимый конкурс. Разумеется, победила — упорства этой нагайне всегда было не занимать, равно как и силы характера.
Тем непривычнее было видеть неуверенность на её точёном лице.
— Удиви меня, — отозвался Жакрам. — И можно на "ты". Что произошло?
Она поджала губы и осторожно проговорила:
— Я касаемо... драконьего детёныша. Яйца. Плода. Не вполне уверена, как принято у них называть эту стадию развития.
Он поморщился. Тема была, прямо скажем, не очень приятной.
— И что с ним не так? Пусть себе лежит.
— Он умирает, — Ида старательно не смотрела на Жакрама. — Детёныш. Я... возможно, я иногда проверяла. Просто чтобы узнать, как это у драконов происходит. Плод, очевидно, уже довольно взрослый, он шевелится в яйце, и это тоже довольно любопытно. И вот несколько часов назад он стал крайне... беспокойным.
Она нервно переплела хвост.
— Я всё перепроверила и поняла, в чём дело, — продолжила Ида. — Вокруг яйца истончился энергетический кокон. Оказывается, драконьи яйца требуют постоянной подпитки. Я хотела восстановить кокон — исключительно в целях эксперимента, разумеется! — но не смогла. Подозреваю, тут подойдёт только драконья энергия. Ты не мог бы помочь мне с этим? Это был бы интересный... проект.
Жакрам ощутил прилив благодарности к ней.
— Проект — значит, проект, — сказал он небрежно. — Это и в самом деле любопытно. Но ты уверена, что моя энергия подойдёт?
— Думаю, я знаю, как её верно перестроить, — глаза Иды загорелись. — Спасибо!
— Чего не сделаешь ради исследований, — буркнул Жакрам с показным недовольством, чувствуя, как падает с плеч малая часть оказавшейся там тяжести.
Нагайнам позволены некоторые слабости, не так ли? Если бы он сам приказал в разгар войны спасать дурацкое яйцо, его бы не поняли собственные подчинённые. Но с Иды никто спрашивать не будет. Женщина же! И лекарь к тому же.
* * *
Это было странно. Если не сказать погрубее.
Жакрам никогда раньше не видел драконьих яиц... хотя тут, конечно, следовало бы сделать скидку на контекст глупых шуток и уточнить, что речь идёт не о чём-то между ног, а именно об овальной формы крапчато-серых штуках, вроде той, на которую он смотрел сейчас. Там под покровом скорлупы резвятся маленькие драконы.
Да, у него было много братьев, но все они появлялись на свет в человеческом обличье. Хотя, если разобраться, то чем их матери отличались от яиц? Они истончались, как скорлупа, и точно так же оказывались на помойке после рождения младенца. Жакрам нервно дёрнул уголком губ, вспомнив рыжую Дассиди, мать Ажара. Забавно — тогда Жакрам не понимал, что происходит. Он искренне верил (не дурак ли?), что его собственная мама случайно заболела после его рождения, и всем сердцем привязался к Дассиди. Да, тогда у отца ещё не была налажена схема производства отпрысков, тогда детям от предыдущей "матери драконов" позволяли общаться с новой "мачехой". С остальными братьями папочка такой ошибки уже не допускал.
Дассиди была замечательной. Он любил её, как мать, но слишком поздно понял...
Чтоб его. Не время и не место для этих воспоминаний.
Просто Жакрам ненавидел детей. И подумал, что, наверное, остальные братишки в этом с ним солидарны. Даже если он переживёт этот весь кошмар — никаких спиногрызов. Никогда. Такие дела.
Он думал, что прикасаться к яйцу будет мерзко, но нет: оно было чуть тёплым, шершавым, как камень, но чуть упругим. И да, внутри действительно шевелилось нечто. Нечто, что потянулось за его рукой.