Пара-норма
Шрифт:
– Железная логика, – фыркнула Наташка. – Лишь бы штаны.
– Ну а чего ждать-то?! Мне ж уже двадцать три!! А я еще ни разу замуж не сходила, люди уже развелись по третьему разу… Девчонки! Я ведь чего пришла – мне позарез нужно свадебное платье!.. Варька, ты сошьешь, а? Там такое простенькое я придумала, на трех обручах, внизу сетка, ну чтоб стояло, верх атласный, а низ… да, Варь, вверху корсет!
– Юля, да я же… я никогда не шила корсетов!
– Варенька, я тебя научу, – немедленно кинулась на помощь тетя Аня. – зато корсет стоит намного дороже. Ты заработаешь хорошо.
– Ну теть Аня! Ну что вы такое говорите?! Что же Варька с меня деньги станет брать что ли? – возмутилась Юлька. – Она ж подруга!
– Юль, я не стану,
– Юленька! Ты сдурела! – фыркнула Наташка. – Тебе ли знать – сколько возни с таким платьем! Нечего экономить на Варьке, она и так еле концы с концами сводит!
– И к тому же, Юлечка, – согласилась с Наташкой Ирина Павловна. – Пусть твой восторженный жених сделает тебе подарок! Пусть он оплатит.
– Ой, ну вы совсем что ли? Ему и самому надо костюм шить! А Варьке, между прочим, тоже надо мне подарок дарить, она ж не пойдет с пустыми руками, вот и пусть… подарит платье. Кстати, Ирина Пална, а вы не сошьете Ваньке костюм? Мы уже и материал купили.
– Конечно, дорогая моя, костюм будет готов через три дня. Ты же знаешь, как я шью.
– Уррра! – завизжала счастливая невеста. – А то у нас ни в одном ателье не брали, говорили – не уложатся в короткие сроки! Ириночка Пална, я вас обожаю!
– Юлечка, ну о чем ты говоришь, – большой кошкой мурлыкала Ирина Павловна. – Сошью великолепно, будет на свадьбе, как принц! И все это обойдется…
И тут Ирина Павловна назвала такую цену, что у Юльки мгновенно пересохло во рту.
– Да вы что?… – неуверенно перекосилась она в улыбке. – да это же… Это же грабеж! Столько ни один костюм не стоит!
– Но, дорогая, я же не вхожу в число приглашенных, – лукаво усмехнулась мастер. – И мне подарки дарить не обязательно. Так что – стоимость по полной программе. Зато своим гонораром я смогу запросто поделиться с Варварой. Она ж тебе будет шить платье даром, так я поняла?
– Да ну… мы за такую цену…
– Дорога-ая! Я ведь не настаиваю, – пожала плечами дама. – Можете заказывать, где угодно, но лучше меня вам никто не сошьет.
– Да я сама! Я сама сошью! – кипятилась невеста.
– Полно, Юлечка, ты же шьешь только ватники! О чем ты?
– Правильно, Ирина Пална, – фыркнула Наташка. – А то прям такая хитрая!
– Вы все мне завидуете! – запыхтела Юлька.
– Нет, девочка, – приобняла ее тетя Аня. – мы за тебя рады, но и ты головы-то не теряй. Если у тебя счастье, почему кто-то от этого должен страдать? За что же ты так Варьку?
– Варьку? – заморгала Юлька. – Варь, а ты чего – обиделась?
– Да не обиделась я… просто… Юль, ну боюсь я, все же свадьба, а если у меня не выйдет платье?
– Все выйдет, – махнула рукой Юлька. – И черт с ним, заплачу я тебе по прейскуранту, чего там…
– Вот и славно, и я по прейскуранту, – переменила решение Ирина Пална.
– Ой, ну прям все такие воспитатели, куда деваться! – смеялась счастливая Юлька, сегодня ей совсем не хотелось ни с кем ссориться. Да и вообще, девчонка она была не злобливая. – А вы не знаете, где белые босоножки можно купить? Я чего-то не хочу туфли, а в магазинах ни одних порядочных босоножек.
Всех захватила потрясающая Юлькина новость, и даже Варя забыла про свое неудачное свидание.
Но когда вечером она вышла из дверей ателье, на низком подоконнике витрины она увидела маленький букетик подснежников.
– Ой, девочки, смотрите, кто-то такую прелесть выбросил!! – воскликнула тетя Аня.
– Это мое! – кинулась к цветам Варька. – И никто его не выкидывал… просто… забыли, да и все.
Женщины только с пониманием переглянулись и улыбнулись в пушистые, зимние воротники.
– Я ж говорила, – снова шепнула Наташка тете Ане. – Мужик!
– И я говорила – сначала цветы, а уж потом…
– Вот как раз и не верно, – хихикнула Наташка. – Цветы потом, сначала дети!
– Вот болтушка… – покачала головой тетя Аня, направляясь к остановке. – Варя, ты едешь?
– Нет, мне надо еще… в магазин зайти.
В магазин совсем не надо было. Нет, вообще-то Варьке бы не помешал кусок ветчины в холодильнике, или, допустим, полкило шоколадных конфет, чтобы в спокойном одиночестве, в чистоте, перед телевизором, но… до зарплаты было еще восемь дней, а она уже все израсходовала. И потому магазин ее теперь не манил. И все равно, она не торопилась, а шагала домой, едва переставляя ноги. Она все ждала, что Семен обязательно ее догонит. Ведь не зря же он сказал – если встреча случилась, значит это не просто так. А они с ним уже два раза встречались! И значит просто никак не могут потеряться…
Но ее никто не догонял.
Она даже пошла пешком, а не поехала на автобусе. Ну и что, что двадцать градусов, ха! Зато она прогуляется, а то сидит целый день за этой машинкой… скоро уже сгорбиться, как старуха… Только букетик заботливо спрятала под куртку. И вот ведь интересно – цветы весь день пролежали на морозе, а ничего с ними не сделалось, только чуть – чуть подмерзли лепестки. Надо же! Ведь придумал же – цветы дарить! Варьке вообще никто никогда цветов не дарил. Зачем? Какой прок-то от них? Лучше коробку конфет, это и дешевле и вкуснее. Варька конфеты очень любила. Сейчас ей иногда дарят девчонки, вот на восьмое марта, наверное, тоже подарят. А в детстве… Ой, да чего там говорить про детство. Она и сама никому ничего не дарила и ей ничего. Нет, еще в малышах, когда у них воспитателем была мама Маня, она их собирала возле себя, они что-то рисовали, лепили фигурки из бурого, старого пластилина, а потом торжественно преподносили друг другу. А мама Маня каждый раз повторяла: «Детки, вы же все друг дружке братики и сестрички. Любите друг друга, держитесь вместе. Насколько можно.». Сначала это «насколько можно» Варька не слишком понимала, поняла позже. Когда ни за кого держаться не хотелось. А уж любить и тем более. Она попробовала полюбить, ей тогда пятнадцать было…
Ромка Кричалов тоже был коренным жителем детдома. Ему, как и Варьке, даже фамилию придумывали – потому что орал все время, оттого и Кричалов. Только ему было уже шестнадцать. Он заканчивал девятый класс и скоро должен был поступать в техникум, а значит, становиться совсем самостоятельным. Ему даже техникум подобрали, чтоб с общагой. Неизвестно из-за каких таких заслуг, но по нему сохли все девчонки детского дома. Обычный мальчишка, крепенький, вихрастый, веснушек полные щеки, а вот поди ж ты – сходили с ума девицы и хоть ты тресни! Ну и Варька тоже решила влюбиться именно в него, чем она других хуже. Беда же всех девчонок состояла в том, что Кричалов уже года два дружил с мощной, грубоватой Оксанкой Степановой, которая была похожа скорее на мальчишку, нежели на девочку – подростка. Но… это ничего не меняло, и девочки прилежно вздыхали всякий раз, завидев веснушчатого Ромку. И Варька вздыхала вместе со всеми. Даже как-то страдала, переживала. А потом отчаялась и написала ему письмо. Она даже теперь дословно помнит ту записку: «Встретились нечаянно, люблю отчаянно, буду тебя ждать сегодня за трансформаторной будкой в девять вечера. Знаю, что придешь, сердце мое не убьешь, красоту мою не помнешь». Про красоту и «встретились нечаянно» Варька подсмотрела в каких-то девчоночьих записках, и ей казалось, что после такого письма Ромка непременно должен полюбить ее через минуту после прочтения. Она нарядилась на свидание в самое лучшее, хотя чего уж там, просто в чистое – лучшего просто не было. И подалась за трансформаторную будку без десяти девять. А вот что было потом, вспоминает с трудом. На нее накинули темное байковое одеяло и по всем правилам устроили темную. Били несколько человек, пинали, долбили палками, как она вообще тогда калекой не осталась. Долго отлеживалась в больнице и никто из детдомовских не пришел навестить. Зато когда она вернулась, ей устроили «разбор полетов». По всем детдомовским законам, получалось, что виновата только она. Девчонки сторонились ее и презрительно кривили губы.