Парад скелетов

Самаров Сергей Васильевич

* * *

Профессор O’Хара, руководитель проекта экзокостюма, который в боевой обстановке испытывал капитан Лосовски, написал хороший отзыв о работе, проделанной группой. Тем не менее профессор уже который день ходил мрачный, погруженный в собственные мысли, не всегда слышал, когда к нему обращались, если только кто-то не встанет на пути и не перекроет ему дорогу. Только тогда O’Хара останавливался, поднимал глаза, смотрел сквозь толстые линзы очков и долго возвращался мыслями к происходящему вне его головы. Не все в лаборатории понимали, чем вызвана такая глубокая задумчивость профессора. Казалось бы, радоваться должен! Его проект намного опередил аналоги

и, возможно, после мелких доработок, будет принят в производство, чтобы потом предстать перед комиссией на утверждение в качестве официальной части амуниции и вооружения солдат армии США. Капитан Боб Лосовски тоже не понимал причин задумчивости шефа, но предположить мог. И предположения эти основывались на нескольких строчках его же отчета об испытаниях. В разделе недостатков капитан напрямую указывал на сложную и медлительную систему управления. В самом деле, ладонь левой руки, вернее, не сама ладонь, а только часть перчатки, представляющая собой тачскрин, требовала времени и внимания, которых, например, в разгар боя противник может и не дать.

Человек шагает и дышит, не думая о том, что это делать необходимо. Правда, когда шагать приходится по неровной поверхности, где есть большая угроза споткнуться, или же по скользкой, где легко поскользнуться, мозг возвращает доверенные функции себе и управляет сам. Но если человеку нужно, скажем, нырнуть под воду, он задерживает дыхание, может использовать какие-то особые приспособления для дыхания, трубки, тростинки, выходящие на поверхность воды, — это работа мозга. Как происходит процесс, при котором мозг возвращает себе контроль за производством жизненно важных действий, биология пока разобраться не может, хотя стремится. Профессор O’Хара одновременно и биолог, и механик, он много лет пытается соединить эти две отрасли в единую, чтобы облегчить человеку многие тяготы жизни. Особенно жизни в экстремальных условиях. Обсуждая отчет капитана Лосовски, O’Хара недобро ухмыльнулся:

— Может, подскажете, капитан, каким образом ускорить процесс управления?

— Но его же можно ускорить? — спросил Лосовски.

— Можно. Своим путем пошли японцы. Своим путем пошли русские. Мы не знаем маршрута их поиска. Но они добились того, что компьютер экзоскелета управляется мыслью.

— Да, я читал об этом в сводке ЦРУ. А еще недавно мне попался журнал, в котором рассказывалось об автомобилях, полностью управляемых компьютером. Сканеры изучают дорожную обстановку, и автомобиль едет сам, не спрашивая совета водителя. Кажется, разработки таких автомобилей ведутся и в США.

— Да, «Шевроле» ведет большие и дорогие изыскания. Я не совсем понимаю, зачем это нужно. Я сам получаю удовольствие от вождения. И мне не нужны такие помощники за рулем. Но это все не то. Там требуется только вписываться в правила. Наша задача создать боевой экзоскелет. А когда солдат становится уязвимым? Когда его действия предсказуемы. То есть когда он придерживается определенных правил. Значит, нам необходимо создавать такие правила, которые будут против всяких правил.

— В шахматах часто побеждает тот, кто плохо знает теорию. Не зная теории, человек мыслит нестандартно.

— Боевая обстановка, в отличие от шахматной партии, непредсказуема, как поединок боксеров, и постоянно имеет возможность измениться в ту или в иную сторону. Компьютер в состоянии просчитать множество вариантов развития событий, как на шахматной доске, так и в ходе вооруженного противостояния, но он не в состоянии просчитать личностные данные каждого из противников, его персональный опыт и знания, боевые качества, манеру поведения в бою, умение мыслить нестандартно и, естественно, скорость принятия решений. Ну, и все прочее, что характерно для боя.

Поэтому можно написать компьютерную программу для шахматистов любого уровня подготовленности, можно написать компьютерную программу, которая будет вести машину по дороге, никогда не нарушая правила. Но невозможно написать программу для ведения боевых действий без участия человека. Кстати, слышал я, что основные сложности у «Шевроле» состоят в том, что их программа ведет себя на дороге строго в соответствии с правилами и не всегда заставляет машину поступать адекватно обстановке, когда кто-то правила нарушает. Например, кто-то «подрезает» машину, которой управляет компьютер…

— А как решили эту проблему японцы и русские?

— Об этом следует у них спросить. Японцы, как всегда, будут торговать готовыми изделиями и откажутся продавать патент. Русские, как всегда, все засекретят и вообще ничего продавать не будут. Непродолжительные времена, когда они все даром отдавали, прошли, кажется, безвозвратно. К моему глубокому сожалению. Теперь вся надежда на ЦРУ. Пусть они расшевелят свою агентуру в Японии и в России.

— Или на меня, — неожиданно предложил капитан свои услуги. — Я по собственной инициативе интересовался в ЦРУ. У них имеется агент в институте, где разрабатывается русский экзокостюм. Но агент не имеет доступа, как я понял, к технологиям.

— А причина вашего любопытства? — спросил напрямую профессор O’Хара.

— Если я испытывал американский костюм, то мне интересно было узнать, какие существуют аналоги. Просто любопытство, не больше.

— Понятно. И что это вам дало?

— Я узнал, что боевые испытания русского экзоскелета будут проводиться где-то на Северном Кавказе, в районе города Нальчик. И достаточно скоро.

— А что это нам дает? — не понял O’Хара. — Нас на испытания не пригласят, и даже релиз для прочтения не предоставят.

— Но я в Афганистане захватил со своей группой пару пленных парней с Северного Кавказа. Это настоящие повстанцы, прошедшие подготовку у талибов. Я могу попытаться договориться с ними. Думаю, они смогут добыть русский костюм, который мы сами сможем испытать и разобраться, как он устроен.

У профессора загорелись глаза.

— Сколько они запросят за такую работу?

— Я не вел конкретного разговора, хотя могу созвониться, если мою трубку не поставят на контроль прослушивания. Но могу предположить, что они запросят не деньги, а оружие.

— Нужно согласие сената… — развел руками профессор. — Не тот вариант. Сенат не давал разрешения на поставку оружия террористам Северного Кавказа.

— А мы не будем поставлять то, что официально считается оружием. Мы можем поставить кое-что из своих уже испытанных, но не доработанных до конца изделий. Например, инфразвуковой генератор, который моя группа испытывала в прошлом месяце. У нас он в любом случае подлежит разборке на узлы. По сути дела, обречен на уничтожение. А можно поставить его северокавказским повстанцам…

— И в результате, после серии террористических актов с применением нашего генератора, в России будет объявлена эпидемия диареи! — хохотнул O’Хара. — Не очень страшно, но забавно. Предприятия встанут, электростанции не будут работать, снабжение городов нарушится. Военные будут стоять в очередях к туалету. Наступил полный коллапс.

Конечно, профессор, как человек с чувством черного юмора, утрировал возможные последствия. Генератор имел ограниченную сферу применения. Тем не менее идея использования этого оружия не для разгона демонстрантов, как это было при испытаниях американской установки в Грузии или во Франции во время испытаний собственных инфразвуковых генераторов, а для совершения террористических актов, профессора сильно радовала.