Парад скелетов
Шрифт:
— Давайте, — разрешил полковник. — Снимайте…
Теперь снимать с меня мои «рыцарские доспехи» помогала медсестра. И даже вопросы задавала. Я так понял, что для нее это был курс обучения, потому что молодая женщина что-то в блокнот записывала. Кажется, последовательность действий. И отдельные моменты фотографировала на трубку. В принципе, процедура была несложной. Освободили все, кроме правого плеча. И даже голову освободили от надоевшего шлема. Сами провода, что под костюмом тянулись от шлема к «бортовому» компьютеру, соединялись одним единым разъемом. И подключить всю электронику можно было без проблем.
— Это придется носить еще хотя бы сутки, — объяснил долговязый, положив руку мне на плечо. — Вместо гипса. Предохраняет от неосторожных движений во сне. Не думаю, что это помешает вам выспаться, не тяжелее гипса.
— Ну, вот, а я душ хотел принять, — посетовал вполне серьезно. — Жарко. В этих доспехах сильно потею.
— Повремени, старлей, — предупредил полковник. — Прояви терпение.
— Понял, товарищ полковник…
Видимо, это участь всех старших лейтенантов, и просто лейтенантов, и капитанов, и майоров, и, может быть, подполковников — понимать, когда полковники с серьезным видом шутят, и не пытаться им перечить.
— Вообще-то на правый бок я все равно не лягу. Швы в районе печени… Подсознание бережет от неосторожных движений.
— И это правильно, — согласился Михайленков.
Уже без костюма, только с той его частью, что осталась на плече, медсестра снова начала меня фотографировать. На сей раз долговязый профессор подсказал ей, и медсестра с другой стороны зашла. Теперь она могла сфотографировать меня уже более грамотно. Я не возражал, хотя позировать не люблю. Вообще-то, по условиям нашей службы, даже если ты фотографируешься в официальном фотоателье, обязан забрать вместе с фотографиями и негатив, а если снимают на «цифру», то должен потребовать стереть файл и обязан проверить это. Но поскольку старший офицер из моей службы не возражал против съемки, почему должен был возражать я?
Признаться честно, носить этот костюм постоянно проблематично. Он надоедает, как бронежилет. Зато потом, когда его снимешь и ляжешь в постель уже без всякого облачения, во всем теле ощущаешь легкость.
— Утром без меня обойдетесь? — спросил медсестру долговязый профессор.
— Думаю, обойдемся, — пообещала женщина.
— Я в пять утра приеду, — пообещал полковник. — Помогу. Мы со старшим лейтенантом завтра совершим большую поездку. Я попрошу заведующего отделением выделить с нами врача или просто медсестру, чтобы сопровождала в поездке.
— А английский? — спросил я.
— Предупрежу преподавателя…
Глава восьмая
Боб Лосовски, как ему казалось, с самого детства любил автомобили, собак и женщин. Он мечтал иметь свою машину, а потом, став взрослым и получив от дедушки неплохое наследство, имел возможность их часто менять, приобретая то, что ему хотелось, и этим самоутверждаясь.
Мальчишки любят собак больше, чем людей. Кроме того, Боб считал, что ему лично любить людей не за что. Люди не любили его, он, в ответ, не любил их.
А с женщинами еще сложнее. Ему несправедливо мало, как он считал, доставалось женского внимания. А в недостающем всегда потребность. Виной последнему его лицо, созданное не по подобию Божию, а по подобию сатаны. Он еще в детстве выслушал именно такую оценку своему лицу со стороны взрослой женщины. Сам он уродцем себя не считал. Соглашался с тем, что далеко не красавец, но не более.
В отношении машин Боб Лосовски соблюдал строгую выборочность, соотносящуюся с его вкусами. Однажды возникала мысль о покупке «Бугатти», но, поразмыслив, Роберт Стивенс Лосовски [18] отказался от идеи. И остался при своих старых интересах, разъезжая на подобающих настоящему мужчине пикапах. Пусть «Бугатти» и разгоняется с места до шестидесяти миль [19] до того, как в «Шевроле Сильверадо» заведется двигатель, все-таки ни одна «Бугатти» не сможет проехать без задержки там, где проезжает «Сильверадо», единственный пикап в мире, имеющий, как грузовик, сдвоенные задние колеса. «Бугатти» или, скажем, «Феррари» больше к лицу городскому хлыщу, никогда не выезжающему за пределы идеального асфальта. Лосовски же много ездил по пересеченной местности и преград в виде бездорожья со своим пикапом не видел, ни разу «Сильверадо» не подвел его.
18
Боб Лосовски и Роберт Лосовски — Боб, англоязычное сокращение имени Роберт.
19
«До шестидесяти миль» — в Европе и в России одна из характеристик машин — время разгона автомобиля до скорости сто километров в час. В США, где мерой расстояния служат мили, характеристика чуть-чуть другая. Там разгон измеряется до скорости шестьдесят миль в час (96 км/ч).
Служба капитана проходила не в черте города, а в лаборатории, заброшенной в Скалистые горы, где дорог в классическом понимании этого слова вообще нет. Но полноприводной пикап позволял проехать там, где даже верховая лошадь не всегда проходила. Это капитана Лосовски устраивало, и машина не только делала жизнь приятнее, но и значительно облегчала ее.
Собак он тоже любил выборочно. Когда-то выбирал себе самых крупных. Хотелось уважения. И потому первая его собака — ирландский волкодав. Самая крупная порода собак, как официально считалось. Но, плохо знакомый с кинологией, Боб Лосовски не понимал, что ирландский волкодав просто ростом высок, порода считалась утраченной в веках и искусственно восстановленной. А то, что удалось восстановить, никак не подходило к понятию «волкодав». Ирландский волкодав поджар и легок в кости. Может быть, он и в состоянии подрать волка, но другие собаки, которые к волку близко подойти побоялись бы, порой драли его самого. И это сильно задевало самолюбие Роберта. Он мечтал, чтобы его собака устрашала других — и людей, и собак. В этом он видел собственное возвышение. И желал хотя бы так компенсировать недостатки собственной внешности. Вообще-то по складу характера своего Лосовски был человеком вовсе не властным. Он не имел желания возвыситься над другими до такого уровня, чтобы главенствовать. Нет, он просто хотел быть равным. Но другие не хотели такого равенства. И это больно задевало самолюбие.
Чтобы возвыситься, Боб Лосовски старался хорошо учиться и в школе, и в колледже, и в университете, который потом бросил, так и не доучившись, решив связать свою жизнь с армией. Сначала он служил в корпусе морской пехоты, получил хорошую подготовку, и только потом, как одного из лучших офицеров, его предложили на должность командира испытательной группы DARPA. Здесь уже Роберт вошел, что называется, во вкус секретной службы. Ему нравилось быть для других неведомым и неизвестным и при этом обладать достаточной властью, с которой вынуждены были считаться даже старшие офицеры. Однажды, чтобы доставить к месту назначения важный груз, капитан Лосовски одним только телефонным звонком отобрал персональный вертолет у высокопоставленного генерала из Пентагона. Впрочем, такой факт не стал достоянием широкой гласности. И даже это Лосовски нравилось. Он себя нашел…
Человек, с которым капитан Лосовски намеревался наладить сотрудничество, был ему малоизвестен. А странные для американского произношения имя и фамилию — Ахматхан Айтмырзаев — капитан записал, потому что, даже обладая памятью, которую многие считали феноменальной, никак не мог это сочетание слов запомнить. Но выговаривать научился быстро. Особенно имя. И предпочитал при телефонных разговорах обходиться только именем.
Лосовски знал, что в России существует «отчество», то есть имя отца, следующее сразу за именем. Но Ахматхан свое отчество не назвал, и потому капитан предпочитал обходиться без него. Чтобы собрать информацию об Ахматхане Айтмырзаеве, пришлось затратить много усилий собственных и таких серьезных служб, как ЦРУ и Управление армейской разведки в Афганистане. ЦРУ сначала никак не могло найти ничего об этом человеке, пока не подключило свое грузинское отделение. В Грузии квартируется сильный разведпункт ЦРУ. Правда, он занимается больше радиотехническими мероприятиями, перехватом телефонных разговоров по ту сторону границы, отслеживанием линий связи близких к границе российских воинских частей и тому подобным. Но у разведпункта была тесная связь с грузинским министерством безопасности, которое, в свою очередь, поддерживало связи с некоторыми бандами на территории Северного Кавказа. Ахматхана Айтмырзаева можно было вносить в список особо опасных террористов, которых разыскивало ФБР. Но со многими людьми из этого списка давно и плодотворно сотрудничает ЦРУ, как хорошо знал капитан Лосовски. И не видел причины, по которой примеру ЦРУ не могло бы последовать DARPA. Специализация Ахматхана Айтмырзаева была стандартной. Он организовывал террористические акты в местах, где мог нанести урон живой силе армии или полиции. Причем не брезговал и работой со смертниками, которых в условиях неспокойной обстановки на Северном Кавказе найти и подготовить было не слишком сложно. Именно этому Ахматхан Айтмырзаев вместе с Дадухом Гумзаговым учился в лагере подготовки талибов на границе Афганистана и Пакистана. Инструкторы в этом лагере, как удалось узнать, были американские, из бывших военных. Впрочем, этот факт капитана Лосовски не удивил и не заставил задуматься. Подобное стало уже давно нормой. Как когда-то готовили бен Ладена для войны против Советского Союза, как готовили многих его сподвижников, ныне благополучно уничтоженных, точно так же и продолжают готовить новых, хотя все они в состоянии нанести вред и США. Но противникам США они способны нанести вред гораздо больший, и потому приходилось закрывать глаза на всяческие мелочи. А тот факт, что инструкторами в лагерях служат не настоящие, а бывшие военнослужащие США, не говорит совершенно ни о чем. Все они контролируются ЦРУ и, одновременно со своей работой, по мере сил собирают данные и на курсантов, которых обучают.
Подопечные капитана Лосовски как-то прошли мимо внимания инструкторов, и на них не оказалось досье ни в ЦРУ, ни в ФБР. Это упущение, которое придется исправлять ему, капитану DARPA. Но данные он собрать сумеет.
Грузинские разведчики в этом плане оказались более осведомлены, чем американские. Это, впрочем, и неудивительно, ведь Северный Кавказ у них под боком. И невольно грузинским коллегам приходится приграничные районы России держать под контролем, потому что бандиты любят уходить в Грузию или Азербайджан на «зимние квартиры». Да и границу переходят тогда, когда им это кажется необходимым, не спрашивая ни грузинских, ни российских пограничников.