Парад женихов

Калинина Дарья

Ната попыталась взглядом дать понять Косте, что хоть утром она и согласилась принять его помощь и прокатилась на его скутере, но сейчас ему лучше уйти. Грызть черствую булочку она предпочитает в одиночестве.

Но Костю такой ерундой было не прошибить.

Как ни в чем не бывало, он развернул перед Натой фольгу. В ней оказались заботливо уложены бутерброды с сыром и колбасой.

– Угощайся!

И придвинул бутерброды поближе к Нате.

– С чего вдруг?

– Ты не бойся, все самое свежее. Сыр мать сама варит, а колбасу нам дядька привозит, он на мясокомбинате работает

охранником, имеет возможность купить сразу же из цеха.

– Охраннику? Купить?

Но Костя улыбки Наты не поддержал и очень серьезно ответил:

– Ну не украсть же. У них там все строго. Зато сотрудникам товар – за полцены, минуя магазинные прилавки и склады. Вроде как паек. Все свежее и дешево. Кушай! А то мне одному слишком много.

Ната хотела отказаться, но колбаса так аппетитно пахла, сыр так заманчиво блестел, что она не выдержала, взяла бутербродик и ни разу не пожалела.

Она с наслаждением жевала вкусное угощение, и все было бы прекрасно, если бы не Костя, который сперва отлучился к буфету с каким-то свертком, а теперь вернулся и продолжал бубнить у нее над ухом:

– Я матери говорю, говорю, не клади ты мне так много, не могу я столько один съесть. Нет, не слушается, все равно накладывает столько, что и слону не одолеть. Говорит, если сам не съешь, угостишь кого-нибудь. Тебе как? Нравится?

– Отлично!

– Тогда я тебе вот что хотел сказать: у нас на третьем этаже есть магазинчик «Чайна той».

– Там продаются игрушки.

– И в том числе очень красивые поделки из папье-маше. Я к ним заходил, чего только у них нету! И шкатулки, и чашки, и фигурки всякие потешные – куколки, котята, щенята и даже зайчики. И недорого! Если кому в подарок, то в самый раз. И главное, они каждую покупку в фирменную коробочку укладывают, получается очень прикольно.

– Я видела. Наши уже накупили.

– А тебе не нравится?

– У меня лишних денег нет, чтобы их на всякую ерунду выкидывать.

Костя как-то помрачнел, а потом спросил:

– Сыта? Или еще будешь?

– Нет. Спасибо.

– Тогда я к Димке пошел. Вижу, он тоже себе только чай взял. Попытаюсь его накормить.

И Костя, захватив бутерброды, пересел за несколько столиков от Наты.

Странно! Когда Костя к ней подсаживался, Ната чувствовала глухое раздражение и неприязнь. А теперь, когда он, сам по своему желанию от нее отсел, она почувствовала что-то похожее на разочарование.

И кто поймет человеческую душу, особенно если эта душа принадлежит женщине? Во всяком случае сама Ната разобраться в себе не смогла. Поэтому доела бутерброд и ушла, оставив нетронутыми ни чай, ни булочку.

Краем глаза она заметила, что в буфете появилось новое блюдо – бутерброды с колбасой, сильно похожей на ту, которой угощал ее Костя.

Похоже, предприимчивый Костя сумел найти выход для излишков имеющейся у них в семье колбасы.

Зато на рабочем месте ее поджидал сюрприз.

Это была нарядная коробочка, в которой лежала небольшая фигурка уточки. На первый взгляд казалось, что птичка вылеплена из фаянса, но взяв коробку в руки, Ната поняла, что она слишком легкая и сделана из папье-маше.

– Откуда это?

– Не знаю, – пожала

плечами Рита. – Наверное, принес кто-то. Меня не было, я обедать бегала.

– Но почему мне положили?

– Наверное, это подарок. Очень симпатичная птичка. Если тебе не надо, то я себе ее возьму.

– Еще чего! – засмеялась Ната. – Прыткая какая! Мне принесли, у меня пусть и лежит. Может, ошибка еще какая.

– Никакой ошибки нет. Это у тебя новый поклонник появился.

Ната попыталась выяснить, кто из посторонних заходил к ним в офис во время обеденного перерыва. Но оказалось, что никто толком ничего не мог вспомнить.

Так и пришлось оставить эту загадку нерешенной. Но все же Ната решила, что после окончания рабочего дня заглянет к Косте и спросит, не его ли это рук дело. Ведь птичка была из разряда тех, что продавались в «Чайна той».

До конца рабочего дня Ната была слишком занята, чтобы думать о чем-то кроме своей работы.

Она очень старалась, чтобы получить премию. У Наты на эти деньги были большие планы, и она искренне надеялась, что сумеет в этот раз заполучить если не всю, то хотя бы большую часть своей премии.

Гром грянул неожиданно, и с той стороны, откуда Ната меньше всего ожидала.

Когда до заветного часа оставалось меньше десяти минут и взгляды всех сотрудников были прикованы к дверям кабинета Глеба Валерьяновича и висевшим прямо над ними большим часам, внезапно раздался гудок сирены. Он гудел так оглушительно, что всем становилось ясно: случилось что-то экстраординарное.

– Пожарная сигнализация сработала!

– Горим!

– Пожар!

В воздухе и впрямь ощутимо тянуло запахом дыма и гари.

Началась эвакуация. Все похватали свои вещи и устремились к пожарным выходам. Вместе со всеми бежал и Глеб Валерьянович.

Ната бдительно следила, не надумает ли директор на ходу раздавать премию. Но, к своему полнейшему разочарованию, скоро поняла, нет, ничего такого он не надумал. И в мыслях не было.

У запасных выходов столпились плотные кучки народа, желающие покинуть опасное место как можно быстрее. У главного выхода творилось и вовсе нечто несусветное.

В толпе Нату вплотную притиснули к Глебу Валерьяновичу.

– А как же наша премия?

– Позже, Наталка.

– Когда?

– Может быть, даже в понедельник.

В понедельник?! Но это никак не укладывалось в планы самой Наты. У нее на выходные были запланированы дела, и заветная премия выступала гарантом этих самых дел.

Другими словами, Ната собиралась прошвырнуться по магазинам, купить себе чего-нибудь симпатичного к летнему сезону. Надо же было как-то радовать окружающих. Если все время носить одно и то же, окружающие заскучают. Одно дело видеть изо дня в день Нату в стареньких джинсах и ветхой маечке, и совсем другое дело, когда перед ними все та же Ната, но в новеньком цветастом летнем платье. Ната даже присмотрела себе одно подходящее, оно было в огромных алых маках, разбросанных по нежно-зеленому полю. О! Оно было восхитительно! И сама Ната была бы очаровательна в этом псевдо-Кавалли. Все кавалеры были бы ее, и только ее! И платье стоило как раз столько, сколько должна была получить Ната.