Парадокс Ферми
Шрифт:
В кабинете повисла тишина, только отсчитывал бег времени напольный «Мозер» и доносились выстрелы — уже не с экранов, а непосредственно с улицы.
— Ладно, понял, без бумажки никак. — Генерал тихо кашлянул, опустил голову. — Расстараюсь, конечно, но если вдруг не заладится… В общем, ты, Анатолий Ильич, сильно-то не переживай. Что-нибудь придумаем. А скорее всего, само рассосётся. Извини, что потревожил. — Проводил до двери, крепко стиснул на прощание руку. — Супруге кланяйся. — И вдруг улыбнулся и мотнул головой в сторону костров на экранах. — А ты прав! Пошумят, а через неделю сами забудут. Давай, как всё отгремит, на Истру выедем с шашлыками? Так, как
Гернухор. У министра
— Говорит Стража просторов. Вы самовольно заняли транспортный канал. — Голос, раздавшийся по гиперсвязи, заставил его подскочить. — Приказываю немедленно заглушить двигатели. Чип регистрации к осмотру!
Голос был властный, уверенный и спесивый. Вот уж правду говорят — чем меньше начальник, тем больше любит употреблять власть.
«Ага, сейчас тебе, — усмехнулся Гернухор. Демонстративно прибавил скорость и, чуть выждав, включил опознавательный сигнал, означавший присутствие очень важной персоны имперского ранга. — С дороги, звероеды! С дороги!»
Планетоид ощутимо задрожал, индикатор мощности пунцово замигал, а по гиперсвязи немедленно раздалось:
— Произошёл кратковременный сбой в системе идентификации. Счастливого полёта.
— Звероеды, яйцегрызы… — пробурчал Гернухор. Позволил киберпилоту плавно убавить скорость и, откинувшись в кресле, принялся неторопливо набивать курительницу. Ароматная тринопля была сущий восторг — отборная, выдержанная, из реквизированного сбора… Да. Не окажись вот этой последней составляющей — из реквизированного, восторга было бы существенно меньше.
Затянувшись, Гернухор далеко выпустил струйку зеленоватого дыма и, уже чувствуя блаженный взрыв в голове, уставился в монитор. «Творцы, ну скоро там? Вот же вселенская тоска…»
На экране в объёме и мельчайших деталях плыла знакомая картина: оба солнца, планеты, рваный пояс астероидов, ярко-жёлтая блёстка планетоида… Путь его лежал на окраину системы, к искусственному объекту — планете Храна, цитадели правопорядка. Добраться до неё можно было лишь по особому транспортному каналу, размеченному в путанице астероидов. Кто попало не подберётся. Цитадель, она на то и цитадель. Все знают, что она есть, но вот где?..
Мерно подмигивали приборы, едва уловимо менялась картинка на мониторе, стлался волнами пьянящий дым… Гернухор на время отстранился от непрерывного течения времени и даже не заметил, как добрался до «Ласковых ворот» — первого створа пропускного пункта Внешнего оборонительного кольца. Именно здесь начиналась сама процедура прибытия в цитадель.
— Тьма, — выпрямился в кресле Гернухор.
Последние зеленоватые струйки исчезали в решётке вытяжной вентиляции, а планетоид уже плавно умерял ход, подхваченный могучим силовым полем. Вот сработали цепкие фиксаторы, мощная стационарная гамма-пушка взяла автоматический прицел… Снова ожила гиперсвязь — и на сей раз выдала приятный женский голос:
— Внимание, начинается генное сканирование. Начинается генное сканирование.
Мгновением позже Гернухора скрутил приступ резкой тошноты.
«Тьма кромешная… — Сколько лет прошло, а выносить сканирование так и не сделалось легче. Он выругался, плюнул, вытер ладонью рот. — Совсем на безопасности помешались…»
Организм просто отказывался это выносить. А ведь впереди ещё, чтоб им рассыпаться, два створа: «Милосердный» и «Отзывчивый». Попались бы Гернухору те, кто дал им такие названия… В общем, когда планетоид
Между тем планетоид, легко танцуя на могучих волнах незримых полей, миновал силовой щит, скользнул в последний канал и наконец-то замер в посадочном ангаре. Включились сервомоторы, откинулась аппарель, по сторонам пандуса побежали сигнальные огни. Привет тебе, планета Храна!
Ну, планета — это так, мягко сказано. По сути — большой рукотворный астероид с искусственной гравитацией и такой же атмосферой. Огромный гвеллуриевый шар, летящий сквозь пространство. Самое омерзительное место, говорят, во всей Системе.
Остановившись в распахнутом шлюзе, Гернухор чуть помедлил, вздохнул, одёрнул парадный китель и шагнул наружу. Помимо медленно отступавшей тошноты, его мучила неизвестность. Простого сотенного командира не каждый день вызывают сюда, в цитадель, к самому министру безопасности. Зачем, спрашивается? Чего хорошего простому сотенному командиру ждать от такой встречи? Да ещё с его-то геномом?..
Из недр ангара выплыл дежурный гравикар. Чувствуя, что от его воли уже ничто не зависит, Гернухор занял сиденье. Впереди виднелся искусственный холм, над которым в неживой атмосфере реял стяг империи, — об этом заботилась специальная аэростанция. Тут же был устроен вход в секретный бункер, располагавшийся, как говорили, на страшной глубине. На какой именно, никто не знал, это была тщательно охраняемая государственная тайна: чтобы теоретический враг, вздумавший напасть, не сумел правильно рассчитать мощность удара.
— Прошу вас, сотенный командир. Сюда. — Боевой киборг в звании тысячника разблокировал массивную дверь и завёл Гернухора в капсулу бронированного лифта. — Пожалуйста, держитесь за поручень. Сейчас тронемся.
Предосторожность оказалась не лишней. Спуск выдался настолько стремительным, что заложило уши. Потом начался сложный лабиринт проходов, вышколенная охрана и… конечно же, сканеры. Ну вот дался же им всем его геном… Что самое забавное, ничего предосудительного они в нём не находили. «Только и умеете, что душу мотать… бездари…»
Наконец его мучения кончились — Гернухор попал в просторную приёмную с шикарной, словно из музея украденной, обстановкой. «А что, почём знать, откуда действительно…» Никаких боевых киборгов тут не было и в помине — только ослепительная блондинка-секретарша. Сразу чувствуется, естественнорождённая.
— Ваш чип, пожалуйста, — улыбнулась она, сверилась с планшеткой, взглянула на часы. — Его неудержимая доблесть примет вас через четырнадцать секунд. Начинаем отсчёт…
Ровно в срок грянул имперский гимн, подалась толстенная, страшно тяжёлая дверь — и стена разверзлась ходом в кабинет не меньше того ангара на посадочной площадке. Первым делом в глаза Гернухору бросился голографический, в три обыкновенных роста, портрет Президента. При тесаке, грозно сдвинутых бровях и парадном мундире главнокомандующего. На его фоне хозяин кабинета смотрелся сущим сморчком, а гигантский, богато украшенный стол низводил его вовсе до размеров бациллы. Тем не менее Гернухор, как полагается, начал строевой бег, потом перешёл на строевой шаг и лишь в ближних окрестностях стола, резко топнув, остановился — и отрапортовал по всей форме, так что в люстре зазвенели каменья.